очень нудно 
95 
— Где Ву? — сурово спросил Косколито. — Я саблудился, я не снаю, куда лететь. За окном темно, я не могу прочесть насвания на карте, а приборы вообще какие-то дурацкие.
— А правда, где Ву? — опомнился Ежов, сообразив, что уже довольно давно не видел справочного робота.
— Отстал от самолета, — безразлично отмахнулась Джина. — Задержался где-то там… в космопорту… в аэропорту… ну, где-то там…
— Да вон он, за окошком, — улыбнулся в иллюминатор Койфман. — У Ву скорость хорошая, куда там этому древнему рыдвану…
— Тогда скаши ему, чтобы летел ко мне, — облизнул глаз Косколито, возвращаясь в пилотскую кабину.
Бывший раввин показал в иллюминатор какие-то знаки, и стекло почти мгновенно разбилось — в салон влетел VY-37. Герметичность нарушилась, в салоне резко начало холодать, подул страшный ветер.
Пассажиры забеспокоились.
— Ничего нормально сделать не можете… — простонала Джина. Ее слегка подташнивало. А потом и вовсе вырвало — в карман соседа. Тот запротестовал было, но тут же успокоился. Дуло игольника, сунутое в нос, быстро успокаивает. — Жирный, заткни окно, дует…
Остап подумал несколько секунд, а потом заткнул иллюминатор ладонью. Его лопаты для этого как раз хватило. Дуть прекратило, но Остап забеспокоился.
— Мне так неудобно! — заявил он. — Руке холодно!
— А мне насра… все равно, — пробурчала Джина.
Ежов и Койфман пошли в пилотскую кабинку помочь Косколито и VY-37 определиться на местности. Серран уже совершенно освоился с непривычным управлением, да к тому же нашел под креслом первого пилота початую бутылку виски. Как раз такого, который так любят серраны — наидешевейшего. Поэтому он был совершенно счастлив.
— Борт 308, борт 308, что у вас происходит?! — упорно твердил женский голос из переговорного устройства. — Борт 308, почему не отвечаете?!
Ящер что-то лениво прошипел, показывая, насколько его волнуют эти вопросы, и продолжил изучать карту, высвеченную VY-37.
— Девушка, прекратите занимать эфир, у нас все в порядке, — строго сказал Койфман диспетчеру. — Прием.
— Борт 308, почему вас не видно на радарах? — продолжала беспокоиться та. — Что происходит? Где вы, борт 308?
— А почему нас не видно на радарах? — удивился Ежов.
— Ву позаботился, — кивнул на робота Койфман. — А зачем нам, чтобы нас видели на радарах?
— Говорит борт 308, — наклонился к приборной панели Ежов. — У нас все в порядке. Повторяю: у нас все в порядке. Как меня слышно?
— Борт 308, к нам поступило сообщение, что на борту террористы, — не унималась диспетчер. — Повторяю, у вас на борту террористы.
— У нас все в порядке! — слегка утомленно ответил Михаил. — Полет проходит нормально. Никаких проблем. Повторяю, никаких проблем. Прием.
В диспетчерской явно началось какое-то совещание — слышались приглушенные голоса, о чем-то усиленно спорящие.
— Вы уверены, что у вас все в порядке? — с явным сомнением спросили из переговорного устройства. Голос был уже другой — мужской и басовитый. — С кем я вообще говорю?
— Ты говоришь со мной, сен-пилотом Косколито дир Тогшерре, — равнодушно ответил серран. — Чего тебе надо, человеческий мусор?
В диспетчерской воцарилось гробовое молчание — там явно обдумывали, что все это означает.
Ежов молча покрутил пальцем у виска. Койфман тоже. Косколито непонимающе уставился на них.
— Что? — удивленно спросил он.
— Колито, солнышко, если не можешь сказать ничего умного, молчи, сделай милость, — ласково улыбнулся старичок.
— Ты меня так не насывай, старый человек-еврей, — продемонстрировал добрую сотню крохотных остреньких зубов серран. — А то укушу. Или састрелю.
— А что, меня, значит, можно Мишенькой называть? — обиженно сказал Михаил. — Мне, между прочим, уже не пять лет!
— И тебя укушу. За нос.
Ежов зачем-то пощупал свой нос.
Из салона раздавались какие-то странные звуки — как будто там танцевали слоны. Михаил инстинктивно догадывался, что эти звуки издает Остап, но пойти узнать, что он там делает, у него просто не хватало духу.
В кабину вошла Джина, с ненавистью посмотрела на всех сразу и плюхнулась в кресло второго пилота. Ежов обиженно засопел — он как раз намыливался усесться туда сам. Хоть раз в жизни посидеть за штурвалом настоящего самолета…
— Я четырнадцать лет прослужила в десантных войсках, — зачем-то стала рассказывать Джина, — и еще двенадцать летала на нашем «Вурдалаке». Но нигде и никогда еще не было такого, чтобы меня стошнило. Или… нет, один раз было — когда я делала первый орбитальный прыжок. Самый первый! Что это за дрянная бандура?!
95 
