очень нудно 
157 
В этом Рамон был прав, но Валентин почувствовал, что ему необходимо еще одно усилие воли для того, чтобы решиться.
Древний, могущественный клан. Действительно могущественный. Если про Основателя все правда, а скорее всего, это так и есть – у него появится возможность защититься от него. Не сбежать в убежище под крыло к мамочке. А реально научиться сражаться и отомстить за отца.
Для Доны он перестанет быть беспомощным смертным.
И прекратятся наконец бесконечные кошмары, которые снились каждую ночь. Отец, сгорающий в зеленом пламени. Безликая фигура Смерти, застывшая возле его кровати. Смеющаяся Дона в объятиях мужчины, подозрительно напоминающего Кристофа…
– Ладно. Я согласен, – произнес Валентин отрывисто. – Когда вы сможете обратить меня?
– В древности обращение каждого нового ученика требовало подготовки и сопровождалось красивым ритуалом, – задумчиво произнес Рамон и добавил с легким сожалением: – Сейчас правила упростились. Как ты понимаешь, храмов Лугата больше не существует.
– Обойдусь без ритуала, – пренебрежительно ответил Корвинус, но все-таки не удержался и добавил небрежно, стараясь, чтобы его слова не прозвучали просьбой ребенка попасть на утренник, посвященный Новому году: – Хотя, конечно, было бы неплохо, если бы это событие как-то запомнилось.
Рамон усмехнулся, полез в карман, достал маленькую хрустальную пирамиду и поставил ее на журнальный столик.
– Этот артефакт я сделал несколько дней назад. Он поможет тебе не забыть сегодняшний день.
Валентин криво улыбнулся, пытаясь понять, как безделушка может ему помочь. Рамон поднялся, протянул руку и уколол палец об острую верхушку пирамиды. По ее гладкому боку потекла красная капля. А спустя мгновение Корвинус понял, что окружающий мир исчез.
Валентин увидел, что стоит посреди огромного зала.
Сквозь высокие окна в его белых стенах смутно виднелись пальмы, мягко покачивающие листьями, берег моря и золотая половинка луны, отбрасывающая на воду широкую сверкающую дорожку. Корвинусу показалось, что он слышит мягкое шипение волн, набегающих на берег, и чувствует соленое дыхание океана.
На белом полу под ногами вился тонкий сверкающий орнамент, а над головой висела гигантская хрустальная пирамида, опущенная вниз вершиной.
Из полумрака навстречу Валентину выступил высокий мужчина в свободном темно-синем одеянии, напоминающем тогу. Половину его лица закрывала золотая маска, изображающая свирепо оскаленную морду какого-то неведомого зверя. И узнать в этой величественной, слегка нереальной фигуре негоцианта, неизменно одетого в деловой костюм и занятого финансовыми расчетами, было очень трудно.
Рамон медленно приблизился, и Валентин вдруг совершенно отчетливо услышал шелест ветра, плеск волн, шум дождя, отдаленный раскат грома… Где-то зазвучала тихая музыка, вплетаясь в рокот океана.
На миг Корвинусу почудилась фальшь во всем происходящем, но иллюзия была настолько реальна, что в нее было невозможно не поверить.
Лугат… видимо, теперь негоцианта нужно было называть именно этим древним именем, поднял руку, и Корвинус увидел, что в ней зажат нож с длинным лезвием, также отливающим золотом.
– Если не можешь смотреть, закрой глаза, – услышал юноша гулкий голос из-под маски.
– Я не боюсь, – ответил он скорее для себя.
Орнамент на полу вспыхнул желтым.
Рамон протянул руку. Валентин почувствовал прикосновение холодного металла к своей коже. И тут же его человеческая суть взбунтовалась. Она не хотела умирать, страшилась изменений, которые вот-вот должны были произойти с ней, и Корвинус не смог справиться с приступом паники. Все происходило не так, как он ожидал. Никто не собирался прокусывать его горло и пить кровь. Кажется, Рамон собирался банально зарезать его.
Валентин вцепился в запястье лугата, но не сумел отвести нож – острое лезвие распороло кожу, вонзилось в горло. Боли не было, но несостоявшемуся ревенату показалось, что жизненные силы хлынули из него стремительным потоком.
Он понял, что падает, но его подхватили и мягко опустили на камни.
И уже гаснущим зрением Корвинус увидел в руках Рамона большой хрустальный кубок. Его ножка была вырезана в виде пирамиды, на вершине которой установлена половина шара. Она была наполнена красной жидкостью.
А через мгновение Валентин почувствовал прикосновение к своим губам холодного стекла, ощутил вкус крови, и мир вокруг погас.
157 
