184 
– Вольфгер, чего ты хочешь?
– Вернуть прошлое, – улыбнулся он. – Я знаю, как сделать нас по-настоящему свободными.
– И как же?
– Еще не время говорить об этом. Но ты узнаешь об этом первой.
Он поцеловал ее в лоб, как младшую сестру, поднялся и вышел из сада…
Фелиция открыла глаза, все еще чувствуя это призрачное прикосновение губ к своей коже. Взглянула на Себастьяна, по-прежнему стоящего рядом.
– Тогда я не поняла, о чем он говорит. И тем более не поняла, что это говорит даже не он. А Основатель в нем. Вольфгер перестал ему сопротивляться.
Мормоликая протянула руки к огню, пытаясь согреть их.
– Мы пытались остановить мэтра. Не убить. Но он бежал, и Основатель уничтожил его, когда понял, что может снова оказаться в наших руках. Почувствовал, что защита в лице Вольфгера стала слишком ненадежна… Древний артефакт, в незапамятные времена созданный леарджини, – ледяная клетка, в которую была вплетена часть магии ревенанта и нософороса, надежно сдерживала главу некромантов.
Он казался спящим. Ничего не чувствующим. И Фелиция была рада, что старый друг ничего не знает о том, что она имела отношение к его пленению.
– Клетка могла сдерживать его бесконечно долго. Но не сдержала. Я не знаю, как Вольфгеру удалось ускользнуть. …И когда нософорос нашел кадаверциана, он был уже мертв, – тихо сказала она Себастьяну. – Основатель предпочел убить его…
Мажордом не ответил и лишь крепко сжал ее руку, как всегда выражая сочувствие и понимание.
– Фелиция… – В комнату без стука вошел Рамон. Он выглядел уставшим и не вполне довольным своими усилиями. – Я сделал все, что смог. Пойди взгляни.
– Да. Конечно.
Леди взяла холщовую сумку, лежащую на соседнем кресле, и спустилась в нижний зал. Здесь ярко горели факелы, освещая огромное мрачное помещение с высоким арочным потолком.
По каменному полу, замыкаясь в круг, тянулась широкая зеркальная полоса. Вдоль внешней части окружности на равном расстоянии друг от друга были расставлены чаши для крови – необходимые детали проведения опасного ритуала. Рядом с несколькими из них стояли черные металлические треножники.
– Здесь будут лежать реликвии кланов, – уточнил Рамон, видя, что Фелиция внимательно разглядывает их.
– Миклош заявил, что явится со своим ножом непосредственно перед ритуалом… – продолжил негоциант. – Опасается, что его украдут. – Рамон усмехнулся. – Остальные, думаю, поступят так же. Я постарался воссоздать пирамиду Лугата.
Он кивнул на хрустальную фигуру. Шар на ее вершине испускал яркое белое свечение.
– Ты отлично поработал, – сказала Фелиция и увидела, что Рамону приятна ее похвала. – Что сказал Иноканоан?
– Они выбросят Основателя в Большой круг, как только мы будем готовы к этому.
Негоциант усмехнулся, вспомнив еще что-то:
– Франциск Кадаверциан полтора часа втолковывал мне все тонкости проведения ритуала. Теперь твоя очередь почтительно внимать ему.
– Значит, все готово? – тихо спросила мормоликая, глядя на полосы света, исходящие от сферы на вершине пирамиды Лугата.
– Да. И в скором времени мы наконец избавимся от Основателя…
Глава 38
Иллюзия…
Реализм как метод абсолютно несостоятелен, и в этом смысле двух вещей следует избегать художнику – современности формы и современности содержания.[47]
Всегда приятно не прийти туда, где тебя ждут.[48]
Дарэл Даханавар
– Предатель!! Благородный, добродетельный Кристоф?! Он подло предал меня! Бросил в мир лигаментиа! И это после всего, что я для него сделал!..
Злобные эмоции Основателя, непрерывно вскипающие в моей душе, начинали раздражать. Он был в ярости. В бешенстве. И больше всего Атума возмущало не пребывание в мире Иноканоана, а «измена» кадаверциана, которого он уже давно начал считать своей собственностью.
– Он закрыл свои подлинные мысли… Каждое слово – ложь! Я убью его! Магией лудэра. Нет, «Могильной гнилью», от которой он так ловко вылечился в Ирландии! – примерно так можно было перевести в слова чувства, клокочущие в нем.
«Сначала выберись отсюда», – посоветовал я мысленно.
Я лежал на бревне, перекинутом через ручей, в котором вместо воды текло нечто вроде серого марева. Вокруг расцветали и тут же вяли огромные цветы немыслимых расцветок. Бирюзовый водопад медленно тек вверх по сапфировой горе, а внутри нее переливалось белое пламя. Нереальные картины нереального пространства.
184 
