49 
Она почти не почувствовала прикосновения шелкового покрывала, ее занимало только ощущение близости к Грэму, его тепла, его силы, его мужской сущности. Как только он опустился на нее, она с готовностью раскрылась ему навстречу, выгнув спину, чтобы ему было удобней. Но как только она почувствовала, что он входит в нее, ощутила необычайную твердость его плоти, ее охватила паника.
Внезапно она осознала, что происходит, что он делает. И как только он задвигался на ней, паника усилилась, вызвав леденящий приступ страха.
Ох, Господи, зачем это? Этого не должно быть!.. Она попыталась выскользнуть из-под него. А что, если она забеременеет?!
– Нет! – взмолилась она, широко распахнув глаза. Стараясь сбросить его с себя, она вонзила ногти в его плечи. Но его руки сжимали ее, как стальные обручи. Он стал двигаться все сильнее и сильнее.
– Эрни… Слишком поздно…
Из горла у него вырвался клокочущий стон, а по телу пробежала мощная судорога. Спустя мгновение он затих, прижавшись к ней. Кожа его была горячей и влажной, она прилипала к ее телу. Но несмотря на то, что она чувствовала его тепло, оно не согревало ее. Более того, ей казалось, что ее охватил ледяной холод, горло сжал спазм. Ей стало не только трудно глотать, но и дышать стало почти невозможно. Боль не только поразила тело, сердце, но и захватила душу.
– Эрни… Как давно это было! – Голос у него был хриплым, в нем слышались извиняющиеся нотки. – Я совсем не хотел причинить тебе боль…
Но она лежала почти бездыханная, молчаливая, ни на что не реагируя, уставившись в одну точку.
– Мне нужно в ванную, – наконец произнесла она.
Голос ее шел как будто издалека, а тело казалось бесплотным.
– Нет… Пока нет, Эрни…
Он повернулся к ней лицом. На лбу были видны крупные капли пота. Она резко отвернулась. Ей было невыносимо смотреть на него. Она поняла, что ей нужно как можно скорее избавиться от его тела, которое продолжало давить на нее. Ей стало противно, противно от собственной уступчивости и бесхарактерности.
Она еще раз попыталась высвободиться, но руки Грэма не давали ей возможности даже пошевелиться.
– Эрни? – Глаза у него сузились, выражая недоумение и вопрос.
Но она продолжала бороться, отталкивая его руками и стараясь выскользнуть из постели. Он больно схватил ее за запястье и с силой повернул к себе.
– Эрни! – Теперь голос его звенел, что вызвало у нее приступ страха. – Эрни… Посмотри на меня!
– Отпусти! – Она вцепилась в его руку, грудь у нее вздымалась. – Оставь меня! Дай мне уйти! – Она выдернула руку с такой силой, что чуть не сбросила его с кровати. Освободившись, она вскочила, схватила халат, лежавший на полу, и бросилась в ванную. Там она скорчилась, словно тело ее ломала боль.
– Эрни! – Он ринулся за ней, но она оказалась быстрее – кинулась к двери, захлопнула ее и заперлась. Она слышала его дыхание, слышала удары его кулаков…
Эрни всем телом привалилась к двери, словно стараясь своим весом хоть немного укрепить ее. Она вспотела и вся тряслась, хватала воздух открытым ртом, будто ей пришлось пробежать марафонскую дистанцию…
– Эрни… Во имя Господа! – Голос его звучал настойчиво. Он что есть силы дергал за ручку, но Эрни, запахнув халат дрожащими руками, снова привалилась к двери.
– Не желаю тебя видеть! Убирайся прочь!
Она еле шевелила языком, но чувствовала, что он ее слышит. Она тоже слышала, что он не отходит от двери, улавливала его дыхание и понимала, что он прислушивается…
Она закрыла глаза, стараясь каким-то образом избавиться от звуков, которые производил Грэм. Потом безвольно опустилась на пол и легла, свернувшись калачиком. Ее душили рыдания.
О Господи!.. Ребенок! Как она могла забыть? Без сомнения, Грэм не хотел рассказывать ей о прошлом! Но оно – это прошлое – вдруг ярко вспыхнуло в ее сознании.
А если и сейчас она забеременела, как это произошло тогда?!
Она очень болела, почти с самого начала беременности, а все это время Грэм и Арабелла…
Арабелла! Эрни следовало понять это еще в гостях у Тома. В ее подсознании всплыл пристальный взгляд холодных голубых глаз. Но она не сразу поняла его значение, не осознала, о чем он свидетельствовал в реальной жизни, каков был его смысл. Это понимание пришло только сейчас, слишком поздно. Тогда, в прошлом, она вычеркнула Грэма из своей жизни, заставила себя ненавидеть его, старалась наладить новую жизнь с Норманом.
Она вытерла слезы, лившиеся безостановочно по щекам. Боже милостивый – Норман!
49 
