8 
Говорят, глаза — зеркало души, размышляла она про себя. Если это правда, то душа Йоргоса Костакиса находилась в бедственном состоянии. Андреа никогда не видела таких ужасных глаз. Их взгляд словно пронизывал ее насквозь, и не было в них ни проблеска доброты.
— Зачем вы меня вызвали сюда?
Вопрос сорвался с ее языка неожиданно. Битва, к которой себя готовила Андреа, началась, и дед почувствовал это.
— Не говори со мной таким тоном! — прошипел он, вытягивая шею.
В ответ она вздернула подбородок.
— Я прилетела за тысячу миль по вашему вызову и имею право знать, зачем, — проговорила она как можно спокойнее, хотя сердце в груди билось как бешеное.
Он издал короткий презрительный смешок.
— Никаких прав у тебя нет! Уж я-то знаю, зачем ты явилась! Стоило только помахать перед тобой деньгами, как ты тут же сменила тон! Зачем, ты думаешь, я послал тебе кредитную карточку? Я знал, что ты сразу прибежишь! — Он наклонился вперед, положив некогда сильную руку на полированную столешницу. — Только запомни: ты улетишь в Лондон первым же самолетом, если не станешь делать то, что я тебе прикажу! В точности! Уяснила?
Пристальный, тяжелый взгляд старика было нелегко выдержать, но Андреа не отвела глаз. Выходит, Тони был прав, пронеслось у нее в мозгу, деду что-то нужно от нее. Но что? Только зная, чего хочет сидящий перед ней старик, который по злой иронии судьбы является ее дедом, она сможет потребовать у него денег.
Спокойно, девочка, спокойно…
Она подняла брови.
— Так что я должна сделать в точности.
Старик грозно свел брови на переносице, услышав сарказм в ее голосе.
— Узнаешь… в свое время. — Он выставил вперед руку, не давая Андреа заговорить. — Все, хватит. Иди в свою комнату и приготовься к обеду. У нас будет гость. Ты не умеешь себя вести, что понятно при том воспитании, которое ты получила, так что скажу одно: поменьше выставляйся. Смотри не опозорь меня в моем собственном доме! А теперь иди!
Андреа развернулась и вышла. Путь до выхода показался ей бесконечным. Сердце тяжело билось.
Прислушиваясь к его стуку, Андреа поднялась наверх, в свою комнату, закрыла дверь и бессильно прислонилась к ней спиной. Вот, значит, какой у нее дедушка! Женщину, с которой у его сына был короткий, бурный роман, он выслал из страны, беременную, без копейки денег, и обрек на нищенскую жизнь вместе с собственной внучкой, существование которой вообще не захотел признать.
Она ничем не обязана этому человеку, ничем! Он не заслуживает ни уважения, ни какой-либо привязанности.
Тревожные мысли роились в голове Андреа. Чтобы успокоиться и убить время, она решила искупаться. Было так приятно погрузиться в ароматную воду, бойкие струи джакузи щекотали ее усталые ноги, снимая напряжение с мышц. Андреа с наслаждением вытянулась, укрытая до подбородка белой душистой пеной.
Красиво ходишь…
Она как будто услышала снова эти слова, произнесенные обвинительным тоном, и сурово сжала губы.
Когда Андреа, завернутая в большое полотенце, вошла в спальню, то увидела в ней горничную. При ее появлении девушка обернулась, сделала книксен и робким голосом сообщила, что пришла помочь ей одеться.
— Мне не нужна помощь, — сердито буркнула Андреа и тут же пожалела об этом, глядя на расстроенное лицо девушки. — Ну пожалуйста, — сказала она мягко. — В этом просто нет необходимости.
Она прошла мимо огромной кровати, укрытой тяжелым, расшитым золотом покрывалом, и направилась к гардеробной комнате. Андреа открыла дверь — и остолбенела.
На перекладинах висело с дюжину платьев в прозрачных пластиковых чехлах.
— Что это?
— Господин Костакис приказал купить их для вас, госпожа. Здесь также аксессуары и белье, — проговорила с мягким акцентом стоявшая за ее спиной горничная. — Какое платье вы желаете надеть сегодня?
— Никакое, — отрезала Андреа и протянула руку, чтобы снять свои простенькие юбку с блузкой.
— Но… это не простой обед… будут гости, — растерянно пробормотала горничная. — Господин Костакис прогневается, если вы не оденетесь как надо…
Андреа оглянулась на девушку и опустила руку. Выражение лица горничной можно было описать одним-единственным словом. Страх.
Пришлось сдаться. Сама она уж как-нибудь пережила бы дедов гнев, но нельзя давать ему повод рассердиться на служанку.
— Хорошо. Выберите что-нибудь сами.
8 
