116 
– Вы жестоки! Вам неважна жизнь человеческая, так нельзя. Надобно было подождать, удостовериться…
– Сударыня, я предупреждал вас, что дело наше – грязное, мерзкое, низкое. А все – ради истины. Ради нее мы жизнями рискуем, как своими, так и чужими. Прикажите кучеру трогать. Все, что мне надобно, я уже увидал.
– Что-что?! – встрепенулась она. – Вы видели? Уж не убийцу ли?!
– Да, сударыня, да. Думаю, я видел убийцу. Хотя в данном случае неправомочно называть этого человека убийцей, он – нечто иное.
– Почему вы не говорите мне имя? Не доверяете?
– Позже скажу.
Настала ночь. Чарующая, весенняя, теплая, ароматная. А наверху было черным-черно, словно небо замазали сажей, да недобросовестным оказался маляр, оставил прорехи, в которые заглядывали звезды, словно бы заигрывая с землей. Ночь, располагающая к мечтаниям под сенью деревьев или зовущая ко сну, где жизнь проходит по другим законам и всегда выигрывает тот, кому снятся сны.
Карету оставили позади кладбища, в ней сидели Марго и анатом со своею трубкой. На этот раз Зыбин ушел вместе с полицейскими, приказав (и пригрозив пальцем – исключительно ее сиятельству), чтоб они оба не смели и дверцу приоткрыть, не то чтоб ступить на землю.
Прошло два часа… три… четыре…
Ночь оказалась пустой, не оправдавшей надежд. Виссарион Фомич, лежавший на травке между холмами на подстеленной шинели, решил уже встать на ноги и крикнуть полицейским, чтоб они сворачивались, как вдруг замер. Шорохи… шаги…
Через минуту-другую к свежей могиле подошли четыре человека, их силуэты легко было различить, так как сверху на бренную землю луна бросала свои болезненно-бледные лучи. Начали копать, да так споро! Правда, один стоял, заложив руки за спину, иногда он что-то говорил, но Зыбин находился далековато от него, потому не слышал его слов. А гроб вытаскивать этот четвертый помогал.
Зыбин толкнул лежавшего рядом полицейского, и тот оглушительно засвистел. Мигом, словно бы из-под земли, поднялась во весь рост рать мертвецов – а что должны были подумать копатели? В первый момент они замерли от ужаса, но быстро опомнились и рванулись бежать, когда полицейские крикнули: «Всем стоять! Вы арестованы!» Кордон из полицейских им не удалось прорвать.
– Мое почтение, Борис Власович, – спокойно поприветствовал Зыбин господина Нарокова. – Я, признаться, не рассчитывал, что вы лично будете присутствовать при раскопках, полагал, вы дома сидите, дожидаетесь. А ваша матушка, сударь, урожденная Иклищева Татьяна Федоровна?.. Не желаете говорить? Молчание вам, увы, не поможет. Ведите его в арестантскую карету, – приказал полицейским, – а этих допросите на месте.
Он поплелся по аллее кладбища к карете Марго, слыша за своей спиной удары, будто шматки мяса отбивали деревянной скалкой. Рукоприкладство он допускал, без него никак нельзя, когда арестанты упорствуют. Короткие вскрики внушили ему уверенность, что не успеет он дойти до кареты, как к нему прибегут с докладом.
Залез в карету, отдышался, посетовал:
– Одышка замучила, сил нет.
И как же прав он был! Открылась дверца, и полицейский доложил:
– Адрес получен.
– Ну, и чего ты стоишь, дурак? – хмыкнул Зыбин. – Едем по адресу!
Матушку Нарокова и его… жену – а вовсе не сестру! – решено было содержать под домашним арестом. Анфису нашли в плачевном состоянии: она все же выпила пару глотков вина и получила отравление. В вино подмешали какую-то дрянь; выпитое на голодный желудок, оно едва не погубило горничную. В полубессознательном состоянии Анфису перенесли в карету, а она все твердила: мол, драгоценности не забудьте вернуть барыне, заберите их у тех двух гадюк! Марго позаботилась о ней, ночью же послала за доктором и Медьери – без него уже было невозможно обойтись.
На другой день Зыбин допрашивал Нарокова в присутствии Марго, та спряталась за ширмой. Он все отрицал и держался с завидным хладнокровием:
– У вас есть доказательства, что именно мы давали людям это фантастическое зелье? Покойники выходят из гробов… Вам никто не поверит!
– Но юная графиня Ростовцева – подтверждение тому факту, что из гроба иногда выходят живыми, – возразил Зыбин. – С вашей помощью. Именно вы совершили покушение на князя Виктóра, ибо из вашего пистолета были выпущены сии пули и был застрелен Загурский.
– Загурский? Кто такой?
– Ах, вы не знаете? Местный помещик, которого мы откопали через сутки после того, как вы его застрелили. Но, может, пистолет сам выстрелил? – хихикнул Зыбин. – Помимо этого, похищение девицы Анфисы… Я полагаю, сударь, что наскребу обвинения не только для каторги, но и для смертной казни вашей.
116 
