Лёгкий, ненавязчивый романчик 
29 
– Не могу-с… – захныкал Созон, состроив преомерзительную рожу. – Барыня накажут…
– Да не узнает твоя барыня, – забавлялся Никодим Спиридонович, помахивая ассигнацией. – Правду говори! И получишь десять рублей. Ведь какие деньги, а Созон?
– Ездили-с к мастеру баронесса и барон. Ну и я. Все.
– А граф Свешников говорил, что барон умер…
– Так это ж шутку барыня придумали-с. Хотели-с представить барона, ну, будто бы он с того света с ими говорит на спириктическом сеянсе. Всем домашним было велено говорить, будто барон умер. Мы и говорили. А барыня сделали так: однажды устроили спириктический сеянс, говорили с господином бароном, а потом он взял и вышел к гостям. Ох и напугал всех! А потом господа смеялись и пили вино, говорили, шутка получилась славная. А я б умер, ей-богу, ежели б со мной так обошлись…
– Больно много шуток… Гляди, каналья, – погрозил он пальцем Созону, – барыне ни слова! А также ни князь, ни господин Сосницкий не должны узнать о нашем разговоре.
– Да как можно-с! – всплеснул тот руками. – Нешто я враг себе!
– Пшел вон, – бросил Никодим Спиридонович, отдав ассигнацию. Созон вылетел из коляски и низко поклонился нам несколько раз. Мы отъехали. – Едемте со мной, Влас Евграфович. Что задумались?
– Несчастная Мария Павловна. Что с ней будет, когда узнает?
– Думаете, ее брат убил барона и забрал колье?
– А кто же? – вздохнул я. – Кстати, он тоже в долгах как в шелках.
– Не пойманный – не вор, – хихикнул Никодим Спиридонович. – Вот кабы с поличным поймать… Однако будьте покойны, поймаем. Послушайте, сударь, вам что же, княжна приглянулась? Так ведь не отдадут ее за вас.
– А мы поглядим! – запальчиво заявил я и вдруг осекся. Что за бредовая мысль посетила меня? И с чего Никодим Спиридонович решил, что я собираюсь жениться на Мари? Глупо. А впрочем… чем черт не шутит… когда бог спит.
– Ну, дерзайте, дерзайте, – пробасил он. – Да только на свадьбу не забудьте позвать. Ох, и люблю я погулять! Вы положительно нравитесь мне, Влас Евграфович. Хваткий вы человек.
Приехали к нему в канцелярию. Мигом забегали люди, приносили сведения. Я не вслушивался в их слова, так как занят был мыслью о княжне. А что, чем в монастырскую тюрьму ее определять, почему за меня не отдать? Лучший способ замять скандал. Я так вдохновился этой идеей, что совсем забыл о недавней цели разоблачить преступника, который был опасен и для меня.
– Влас Евграфович, едемте! – вывел меня из мечтаний Никодим Спиридонович.
По дороге к экипажу он доложил:
– Нашли извозчика, который отдал на двое суток пролетку, получив за это двадцать пять рублей. Каково? Экая щедрость! И для чего, спрашивается? Уж не в вас ли стрелять из той пролетки? А вон тот извозчик. По сведениям, пролетку брал господин, похожий на князя Белозерского.
Хозяином пролетки был лихач, аккуратно одетый по тогдашней моде первых извозчиков, с чубом завитых волос, выбивающимся из-под козырька щегольской фуражки. И пролетка у него была знатная, такие пролетки нанимали только господа, чтоб их прокатили с ветерком, наезжая на зазевавшихся прохожих. Никодим Спиридонович махнул лихачу, чтоб следовал за нами. Затем заехали за мальчиком-половым лет двенадцати, посадили к извозчику и направились к дому князя.
Господа вставали поздно, в двенадцать, а то и в час-два дня. Никодим Спиридонович попросил меня под каким-нибудь предлогом выманить князя Дмитрия на улицу.
– Помилуйте, как же я его выманю? – возражал я. – Мы с ним в ссоре.
– Так вот и предлог – помириться приехали. Сударь, это необходимо сделать. Я хочу, чтоб извозчик и половой незаметно поглядели на него. Сделайте одолжение.
Я выпрыгнул из экипажа злой, как черт знает кто, позвонил. Когда ко мне вышел лакей, я сказал ему, чтоб вызвал князя Дмитрия по спешному делу, которое не ждет. Тот удивился – видимо, не приходилось ему приглашать князей на улицу – и удалился.
Князь Дмитрий вышел ко мне, остолбенел:
– Влас Евграфович? Чем обязан? – И насмешливая, высокомерная улыбка тронула его губы.
Как же, как же! Этикет не соблюден! Я ведь должен был униженно просить, чтоб меня соизволили принять. Но кто же из этих знатоков этикета и приличий стреляет в людей и душит спящих? Уж не князья ли?
– Вас ждет в экипаже Никодим Спиридонович, – без извинений сказал я и отошел.
Каюсь: таким образом я отомстил Никодиму Спиридоновичу. Чего это я должен расшаркиваться перед князем? Честь есть и у меня. Я отошел в сторонку, а князь скрылся в экипаже. Пробыл он там недолго и вышел с потрясенным лицом – значит, узнал о безвременной и насильственной кончине барона.
29 
