очень нудно 
96 
– Что же вы, человек Божий, а куда пожаловали?! – с укором пробасил рослый охранник, видимо старший группы, первым пробившийся к месту происшествия и щедро раздававший по ходу тумаки, несмотря на то что сопротивления ему, собственно, никто и не оказывал.
– Все мы дети Небес, одни в миру живут, другие пищей духовной питаются. Однако плоть своего требует. Не прожить даже людям, идущим тропой святого Индория, без пищи мирской. Пришел я в вертеп не по своей воле, а настоятелем нашего монастыря посланный, дабы провизию у купца, кораблем сегодняшним прибывшего, сторговать. Он, мерзавец эдакий, не только поставку аж на десять дней задержал, но и встречу в месте неподобающем назначить осмелился… – смиренно вещал моррон, хотевший закончить речь навязшим у него на языке выражением «сын мой», но вовремя одумавшийся: ведь монах, в одеянии которого он пребывал, не имел права на такое обращение к мирянину. Так могли говорить лишь священники, поэтому в конце фразы пришлось поставить вполне нейтральное: —…добрый человек!
Старшина охранников некоторое время молчал, осматривая фигуру слишком молодого монаха недоверчивым взором. Чутье подсказывало вышибале явно с солидным стажем, что что-то было не так в смиренно сложившем ладони посланце монастыря. Несмотря на то что произнесенная им речь была весьма убедительна, Дарк сильно боялся разоблачения. В отличие от рослого охранника, только искавшего подвох, только пытавшегося понять, что же в служителе монастыря насторожило его, сам Аламез прекрасно знал, в чем состояла его ошибка; непростительно грубая, одним легким штрихом перечеркивающая весь светлый образ служителя Небес. Хоть индорианские монахи не стригли коротко волосы, как низшее духовенство, исповедующее Единую Веру, однако строгие каноны запрещали подвязывать волосы тесемкой или завязывать их на затылке, как сделал он. Вышибала явно не знал таких тонкостей монашеского устава, но его натренированный годами наблюдения за людьми глаз сразу просигнализировал своему хозяину о несоответствии внешности монаха привычному образу. Старший группы насторожился, но сделать все равно ничего не мог. Его положение было слишком низко и не давало права ни задерживать, ни обыскивать, ни даже утомлять расспросами святого человека, и, поскольку в течение нескольких секунд подходящего повода не нашлось, он вынужден был не только отпустить лжемонаха, но и оказать ему посильное содействие.
– Вирбик, Дарик, проводите к столам для господ! – нехотя приказал старший над охранниками, почему-то именовавший господами не только людей благородного происхождения, но и купцов, которых было подавляющее большинство в привилегированной части зала. – Смотрите, чтоб ни монаха, ни коротышку с ним никто и пальцем не тронул. Кто руку только протянет иль рот поганый откроет, сразу в морду бейте! Денег за проход не брать. Кервику скажите, мой приказ!
Порой трудно отличить конвой от сопровождения. Идя вслед за дюжим парнем в режущем глаз ярко-зеленом кафтане и ощущая на себе тяжелый взгляд замыкавшего процессию охранника, Аламез не сомневался, что стоит лишь ему или Каблу, пока ведущему себя на удивление хладнокровно и разумно, сделать хотя бы маленький шажок в сторону, хоть немного отклониться от маршрута, как их затылки тут же ощутят твердость дубинки, которой шагавший за их спинами охранник пока лишь поигрывал в мозолистых руках. Если же вампир опоздал, или он не узнает моррона, или, что так же плачевно, испугается чрезмерной опеки со стороны вышибал и сделает вид, что незнаком с Дарком, то тогда парочке авантюристов придется прокладывать себе путь к выходу мечом, кулаками и всеми подручными средствами. Предприятие, если честно признаться, глупое и заранее обреченное на провал. Вокруг слишком много народа, и все до единого в одночасье превратились бы в их врагов. Один в поле, как известно, не воин, ему не одолеть целую рать, тем более когда нет преимущества узкого пространства.
Едва процессия миновала живую границу находившихся рядом, но совершенно различных мирков, Дарк откинул капюшон, надеясь, что вампир его узнает и не испугается приведшего их конвоя. Затем Аламез быстро пробежался взглядом по головам степенно откушивающих купцов и дворян. Сердце моррона сжалось в груди, а следом за ним сжались и кулаки. Прикидывавшегося в дороге небогатым купцом кровососа за столами не было, а значит, обман должен был вот-вот раскрыться. По крайней мере, оставшиеся позади сопровождающие уже взяли на изготовку дубинки и что-то прошептали стоящим в оцеплении сослуживцам.
96 
