104 
– Брось пистолет, – тихо сказал Степа, надеясь на остатки разума обезумевшей женщины.
– Нет, – так же тихо сказала Туркина.
Она выстрелила первой. Щеку Степы обожгло, он дернулся, приложил кисть руки к месту ожога. Кровь. Так это пуля проскользнула по щеке? Туркина промазала! Взглянув на нее, увидел, что она опять целится в него. Второй раз не промахнется, второй раз везение отступает. Да, она не оставила выбора. Степа мгновенно вскинул руку... «Не убий! Не убий!» – пульсировало в висках. Выстрелил в плечо, хотя специально не целился – времени не было.
Туркина охнула, выстрелила машинально вверх, вытаращив глаза от боли и удивления. Мальчик побежал к Степе. Как странно – он не был напуган. Прижав ребенка, Степа подошел к Туркиной. Она лежала на боку, широко открыв глаза и коротко вдыхая воздух. Розовый пеньюар окрашивался в красный цвет чуть ниже плеча, вытекая из-под ладони Зиночки, зажимавшей рану. Она была в сознании. Увидела Степу, и лицо Туркиной перекосила злобная гримаса. Она силилась сказать что-то, шевелила губами. Но вот прикрыла веки, брови Зиночки сошлись на переносице, Степа услышал негромкий стон.
– Ты убил ее? – произнесла Яна с ужасом, не решаясь подойти ближе.
– Степан! Где ты? – послышался в теплице голос Иволгина.
– Я здесь, – вяло отозвался он. – Иди, не бойся, все кончено.
При словах «все кончено» веки Зины дрогнули, затем тяжело поднялись, и столько отчаяния с мольбой обозначилось в ее помутневших глазах, что Яна рванулась к ней. Но Степа удержал ее за руку.
– Нельзя же быть таким жестоким! – вырвалась Яна.
– Ты ей не поможешь, – сказал он. – Ждем милицию.
10
На станцию с группой вооруженных людей приехал Куликовский. Но оказалось, что преступницу успели уже обезвредить. Зину положили на носилки и понесли в машину, она потеряла сознание. Куликовский, выслушав доклад Степана и показания очевидцев, похлопал по плечу мальчика:
– Ну как, сильно испугался?
– Немножко, – заявил Ким, чувствуя себя героем из-за повышенного внимания взрослых. – Мне тетя сказала, что мы поиграем. Только ее ранили по-настоящему, да?
– Что ты! – принялся убедительно врать Куликовский. – Ты же участвовал в учениях, и кроме тебя вон сколько ребят играет в эту игру. Всем надо выполнить правила, каждый должен точно знать свое место. Видишь, носильщики несут тетю, водитель теперь должен доставить ее в больницу, врачи – вовремя помочь... Это и есть учения.
– Понял, это как в школе? А кровь? У нее была кровь.
– Да, специально для учений выпускают такие пули с краской.
– Можно и мне пострелять этими пулями?
– Степан! Заречный! – заорал Куликовский: мальчик умилял его всего минуту, а теперь начал раздражать. Степа прибыл на зов. – Убери ребенка.
– Яна! Яна! – теперь звал Степа и, когда та появилась, приказал: – Заберите ребенка и отведите в машину.
– Кто такая? – остановил строгий взгляд на девушке Куликовский.
– Это... работает здесь, – отрапортовал Степа. – Она мне лаз показала, через который я пробрался в теплицу и обезвредил Туркину.
– Что со скулой?
– Туркина стреляла, но промазала.
– А ты, значит, не промазал? Ну что сказать? Молодец, раз жив остался. И спи спокойно, а то я вас, изнеженное молодое поколение, знаю, заморите себя виной. Эх, Туркина! Кто бы мог подумать... М-да, скандал нас ждет грандиозный. Собственно, скандал уже идет. Мне доставили две газеты «Грани», подтверждающие похождения на кладбище. Черт знает что творится! Да, а что Рощин?
– Бред чистой воды. Про Рощина сочинили сказку, цель была неопределенная. Может, они подогрели себя... наркотиками, к примеру? В их компании и наркоделец есть, Бражник.
– Может, может. А Иволгин?
– Вы же теперь в курсе, я защищал Иволгина и маленького Кима от Туркиной. Честно говоря, мне долго придется сводить все до кучи, я пока сам не въеду во все тонкости. Думаю, с теми, кто остался в живых, должен поработать психиатр. Скажу одно: действие наркотиков губительно влияет на мозг. Я потому и сделал такие выводы, что все семеро вели себя неадекватно. Совсем плохо вели себя. Нормальному человеку не придет в голову вытаскивать гроб из могилы, вы сами это говорили...
– Я говорил? – усомнился Куликовский. – Что-то не помню.
– Да, говорили, когда я докладывал вам об эксгумации... ящика. Иволгин опекал Кима, сына Рощина, вот и влип в историю. А «великолепная семерка» подогревала друг друга, ну что Рощин не мертвый, а живой. Кто-то пустил эту утку, они и поверили. Ага, а под воздействием нарковеществ им везде мерещился Рощин. Всем. Вот и пошло-поехало...
104 
