очень нудно 
32 
Второе письмо было датировано днем позже.
«Фибс, извини, что так быстро обрушиваю на тебя очередной шквал своих проблем, но сегодня все выглядит как-то совсем по-другому… все еще не уверена насчет Эми (так зовут мою дочь)… Я люблю ее, но… — затем следовало несколько грубых выражений. — В какой-то мере мне лучше было бы остаться с Адамом. Я действительно люблю Эми, и было бы здорово быть с ней, гулять с ней в парке и все такое, но, наверно, это не очень хорошо по отношению к Бретту… — Это имя Мэг еще не слышала, но несложно догадаться, кто это — приятель Шерри на тот момент. — Ребенок от другого мужчины… ты понимаешь. Я так устала! Когда я вернусь в Нью-Йорк, поговорим. Выскажешь свое мнение обо всем этом. Вопрос в том, что лучше всего для образа Шерри Фонтэйн?»
Мэг не знала, удалось ли Шерри и Фэб поговорить. Фэб об этом не упомянула. Но, скорее всего, разговор, как и конец письма, ничего нового не открыл бы.
— О, Шерри, — сказала Мэг пустой комнате, вытирая набежавшие слезы. — Ты пишешь так, словно тебе пятнадцать. Ты была совсем ребенком.
Мэг посмотрела другими глазами на все, что произошло вечером, тщательно обдумала каждое свое обвинение. Агрессивный? Да, но только когда это касалось благополучия Эми. Властный? Только потому, что ее преждевременное рождение, болезнь и безрассудное поведение Шерри вообще лишили его контроля над ситуацией. Псих? Да. Но разве у него нет на это причин?
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Адам с удовольствием потянулся и устроился поудобней в постели. Шесть тридцать утра, но в комнате уже светло и тепло.
Он лениво обдумал планы на следующие несколько минут. Принять душ? Приготовить кофе? Почитать газету? Нет!
Любое из этих действий было приятным, но он собирался оставаться в постели и слушать звуки, доносящиеся из соседней комнаты, — самые лучшие звуки в мире.
— Бэээ, овечка. Мууу, коловка. Авв, аввв, собака.
В розово-кремовой спальне за стеной играла Эми. Ее выписали из госпиталя вчера в полдень. И эта ночь была первой, которую она провела дома, в собственной кроватке. Сейчас девочка играла с пластмассовыми животными, которых подарила ей Мэг.
Адам не мог представить себе ничего более замечательного, чем просыпаться под радостное щебетание Эми.
Прошло пять минут. Эми наконец замолчала, а потом громко позвала:
— Папа!
— Я здесь, солнышко, — откликнулся он, уже иду.
Он вскочил, натянул старую черную футболку и через секунду был рядом с дочкой, безумно счастливый, что Эми вернулась домой.
Адам вынул Эми из кроватки и прижал к груди, потом отнес ее на стол и переодел. Какое-то время они возились с игрушками, но тут он вспомнил, что пора завтракать.
На завтрак он приготовил себе яичницу с беконом, салат и тосты, а Эми — кашку, апельсиновый сок и порезанный на кусочки банан. Девочка поела достаточно для такой крошки, едва оправившейся от болезни. После этого Адам снова переодел ее и подмел пол.
Было уже десять часов, когда зазвонил телефон.
— Как насчет завтрашней вечеринки?
Спросила Бет Кэллахан.
— Это не вечеринка, мама, — оборвал он. Ему казалось, что они не могут позволить себе праздновать — пока еще не время. — Эми слишком слаба, хотя ест она хорошо, слава Богу.
— Вечеринка не для Эми, Адам, — возразила мать. — Это для всех нас. Конечно, она слабенькая, но, когда все соберутся, мы вынесем ее манеж в сад. Свежий воздух усыпит ее, и она будет спокойно отдыхать. Нам всем нужно расслабиться! Тебе, мне, папе. Надеюсь, ты пригласил Мэг?
— Я же сказал, что пригласил, — спокойно ответил Адам. Ему не понравилось, как легко и свободно произнесла мама имя Мэг.
Повисла пауза.
— А как насчет ее родителей?
— Они вернулись в Калифорнию неделю назад, ты же знаешь.
— Сегодня они прилетают снова. Я говорила с Пэтти.
— Ну да, вы же теперь лучшие подруги и так далее, — выдавил Адам, чувствуя, как злость и недоверие вспыхивают в нем с новой силой.
— Джонсы — бабушка и дедушка твоей дочери. Это означает, что они наша семья, Адам.
Он проигнорировал эти слова, потому что совершенно не ощущал их частью своей семьи.
— Что тыимеешь в виду, когда говоришь, что…
— Это не важно, — прервала она его расстроенно.
Он знал, что Бет обманывает.
— Мама, пожалуйста, будь откровенной со мной!
Спустя десять минут, объяснив сыну всеми доступными словами, что он идиот, Бет Кэллахан закончила разговор.
32 
