115 
Но потом вдруг, всё пошло по-другому. Красная Армия начала гонять фрицев в хвост и гриву и стало ясно — дело пахнет керосином. Изменники сильно заволновались, но выхода, кроме как до последнего драться за немчуру, у них не было. Мысль о советском плене, заставляла этих сволочей жидким гадится — они ведь кровью повязаны были, потому что перед подписанием контракта им предлагали своих же бывших товарищей расстреливать. Да и в плен «освободителей» в общем-то, старались не брать. Нашим бойцам поровну, по каким причинам человек врагу начал служить и они вполне справедливо считали, что лучший подарок для мудаков из РОА это пуля в лоб, даже если он успел задрать руки вверх. Я это начинание полностью поддерживаю. Только так с ними поступать надо и нечего дело доводить до армейских особистов, которым закон запрещает пленных стрелять. Ребята в концлагерях как мухи мрут, предпочитая смерть предательству, а эти козлы, сейчас получат лет по пятнадцать, на валке леса в Сибири и отсидев, дальше землю топтать будут. И где спрашивается справедливость...?
Я отвернулся в сторону, от той шестёрки, чтобы чуть-чуть отвлечься и не начинать разборок в камере. Хрен его знает, как всё повернётся. А ну как и урки захотят поучаствовать? Если все скопом навалятся — но на ноль в момент помножат. Так что будем сидеть тихо и ждать завтрашнего дня. Всяко — разно на допрос должны будут вызвать. Хотя мне непонятно, почему нас вообще сюда сунули. Ведь посчитали именно за шпионов, а закинули в общую камеру. Но с другой стороны, скорее всего просто не поверили, что мы можем быть разными шпионами-диверсантами. Судя по окружающей меня публике, они могли при взятии говорить что у них папа — Гитлер, лишь бы на месте не пришили. А там пойдут допросы, протоколы, глядишь и удастся жизнь сохранить... В принципе, наверное так и есть. А из-за того, что мы говорили по-русски, нас, не взирая на французские документы запихнули именно сюда. Непонятно только, откуда в Бургасе столько русскоговорящих? Особенно полицаев? Или они так драпали, что с Румынии до Болгарии добежали и не заметили? Хотя какая разница... Я пихнул в бок Птицына и сказал:
— Давай ка Игорь, поспим. Только массу давить предлагаю по очереди — мало ли что?
— Тогда спи первый — я не хочу...
Ну, первый, так первый. Подняв воротник куртки, я втянул голову в плечи и привалившись к тёплому боку товарища закемарил. Потом, мы с ним поменялись и незаметно наступило утро.
Глядя на оживление которое с первыми лучами солнца посетило камеру, я спросил у вчерашнего соседа:
— Чего все так суетятся? Экзекуция готовиться?
Тот сделав вид, что не помнит вчерашней обиды, ответил:
— Не...Какая экзекуция? Мы же не у немцев. Завтрак сейчас будет, вот и зашевелились.
Угу... Понятно. Утренний жор дело конечно хорошее хотя я сильно сомневаюсь, что будут какие-нибудь разносолы. Но даже баланды мы с Игорьком не дождались, потому что в камеру вошёл старший сержант с бойцом и глядя в бумажку, запинаясь на иностранных фамилиях сказал:
— Дюбуа и Ферне — на выход!
Мы с Птицыным переглянулись и расталкивая народ пошли к дверям. Сержант оглядев нас уточнил:
— Вы что ли?
— Так точно...
Собеседник фыркнул и сказал обращаясь к солдату:
— Видишь Голубев, как эти падлы маскируются. Даже документы себе иностранные справили, но один хрен попались!
Потом нас вывели из камеры и солдат взяв наизготовку ППС скомандовал:
— Руки за спину, не оглядываться! Шагом марш вперёд!
Пройдя несколькими коридорами, мы поднялись по лестнице, где нас и разделили. Боец повёл Игорька дальше, а меня, сержант, завёл в кабинет и доложив:
— Арестованный доставлен
Вышел, прикрыв за собой дверь и оставив пленного, один на один со старшим лейтенантом, сидящим за большим столом. Я не успел удивиться, что следак один, как из соседней комнаты появился здоровенный старшина который пихнул меня к табурету, и приказал садиться. Ну, вот теперь, всё нормально — и допрашивающий, и силовая поддержка при нём. А то, поначалу, мне даже странным показалось одиночество старлея. Старшой, тем временем покрутив мой отобранный при задержании липовый документ в руках, отложил его в сторону и потерев красные воспалённые глаза спросил:
— Что вы делали на корабле?
— Я на нём приплыл из Франции. Мы, с товарищем воспользовались услугами капитана этого судна, который и провёз нас в Болгарию. Плыли прячась в потайной каюте, поэтому во время захвата нас и не заметили.
115 
