42 
— Почему ты позвал меня пообедать? — спросил тогда Дзюнпэй. Такацуки улыбнулся, уверенно постучал пальцами по вискам и сказал:
— У меня есть талант всегда и везде правильно находить себе друзей.
Такацуки не ошибался, подумал Дзюнпэй, разглядывая кофейную кружку. У него действительно был такой талант. Но только этого недостаточно. Находить себе хороших друзей и продолжать кого-то любить всю долгую жизнь — не одно и то же. Дзюнпэй закрыл глаза и задумался о прошедшем сквозь него времени. Не хотелось считать, что прошло это время совершенно бессмысленно.
Саёко проснется, и я сразу сделаю ей предложение, наконец решился он. Дзюнпэй больше не сомневался. Больше ни минуты не стану терять. Осторожно, чтобы не шуметь, он открыл дверь в спальню и посмотрел на закутавшихся в одеяло Саёко и Сару. Сара спала спиной к матери, Саёко слегка обнимала ее за плечо. Дзюнпэй потрогал распластанные по подушке волосы Саёко, провел пальцем по розовой щечке Сары. Обе они не шевелились. Дзюнпэй уселся на ковер сбоку от кровати, откинулся на стену и начал свою вахту.
Следя за стрелкой часов на стене, он придумывал для Сары продолжение истории. О Масакити и Тонкити. Первым делом нужно найти какой-нибудь выход из этой ситуации. Тонкити не должны за здорово живешь отправить в зоопарк. Его должен кто-нибудь спасти. Дзюнпэй мысленно пробежался от самого начала повествования, и вдруг ему пришла в голову идея. Цветочки дали плод, постепенно проступила конкретная форма.
Тонкити придумал печь пироги из меда Масакити. Немного потренировался и понял, что в нем дремал талант пекаря. А Масакити брал медовые пироги в город и там их продавал. Людям понравились медовые пироги, и они раскупали их молниеносно. Теперь Масакити и Тонкити не нужно было жить врозь. Они жили богато в своем лесу и оставались друзьями.
Саре обязательно понравится новый конец истории. Саёко тоже.
Напишу-ка я что-нибудь необычное, не похожее на то, что писал прежде, подумал Дзюнпэй. Историю о том, как ночью кто-то спит и во сне с нетерпением ждет, когда кончится ночь, чтобы скорее прижать к себе любимых людей в первых же лучах восходящего солнца. Но пока я должен сидеть здесь и стеречь сон двух женщин. Кто бы он ни был — я не позволю этому кому-то засунуть женщин в какой-то короб. Пускай даже небо упадет сверху, пускай с ревом расползется земля…
42 
