Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
155 
– А обо мне? – встрепенулась невмльно Эмма. – Справлялся ли он обо мне?
Епископ словно и не заметил ее вопроса.
– Не успел герцог продвинуться от Бретейля и на лье, как к нему прибыл гонец от его супруги Беатриссы, которая сообщала, что, пока Роберт ждет ответа язычников в Бретейле, отряды Роллона собрались у реки Эпт и готовы войти в Иль-де-Франс. Это казалось безумием, ибо у Роллона не было таких сил, чтобы вновь напасть на франков. Но тем не менее Роберт поспешил двинуться в сторону Иль-де-Франса, своего наследственного владения. И вот у крепости Вернонум его неожиданно остановили люди под знаменем единорога – личные вавассоры короля Карла. Они велели от имени августейшего Каролинга прекратить наступление, ибо Роллон Нормандский принес омаж Карлу и отныне становиться его подданным вассалом.
Вассал – новое слово. Оно обозначало подчиненного человека своему сеньору, сюзерену.
У Эммы невольно округлились глаза. Она не могла поверить, чтобы ее Ролло, этот варвар, не признающий ничьей власти, – и присягнул на верность Карлу Простоватому, человеку, которого он презирал.
– Это невозможно! – воскликнула она, всплеснув руками так, что задела стоящий перед ней бокал, и густой пигмент разлился ей на колени. Она машинально встала, оправляя одежду. Стояла бледная и прямая.
– Вы что-то путаете, преподобный отче. Это немыслимо. Ролло – и вассал Карла Простоватого?! Абсурд!
– У вас, видимо, не осталось и крупицы почтения к помазаннику Божьему, Эмма, – строго и холодно покачал головой Гвальтельм.
– О, Дева Мария! Да разве в этом дело? Я всегда считалась со священной властью Каролингов на франкской земле. Но Ролло… Он язычник, не верящий в то, что священное мирро было ниспослано с небес для помазания франкских королей. И…
– Он более не язычник, – медленно и торжественно произнес Гвальтельм. И тут же поправился: – Он почти не язычник, ибо торжественно пообещал отречься от своих смертных богов-демонов и принять крещение в светлый день Рождества Христова.
В покое стало тихо. Лишь был слышен тихий шорох поленьев, оседавших в очаге, да грохотала за окном извергаемая из водостока вода.
Эмма молчала. Молчал и Гвальтельм. Аббатиса Стефания неслышно поднялась и помешала уголья, от которых вспыхнула еловая веточка. В ее отблесках Гвальтельм увидел, как в глазах молодой женщины засверкали слезы.
– Силы небесные! – выдохнула она. Закрыла глаза, и сверкающая слеза вытекла из-под длинных ресниц. Но уста ее улыбались.
– Благую весть вы принесли мне, ваше преосвященство. Ведь если Ролло пообещал креститься… так оно и будет. О, Небо! Преподобный отче… Вы первый сообщили мне об этом, и отныне я до конца дней буду поминать вас в своих молитвах.
Гвальтельм вдруг заерзал в кресле. Зачем-то передвинул сосуды на столе… Потом прочистил горло, заговорил:
– Поистине, этому Роллону не откажешь в сообразительности. Он понял, что не выдержит нового натиска франков. Или же ему придется вести долгую борьбу с Робертом в землях, которые он уже привык считать своими. И он пошел на компромисс, достойный политика. Он сохранил свою власть единым шагом. Он принес присягу королю, стал его подданным, но получил титул герцога, уравнявший его с Робертином и дающий ему законное право на обширнейшую территорию Северной Нейстрии, вернее, Нормандии, а именно: земли от реки Авр, городов Алансон и Антрен на юге и до самого моря со всеми прибрежными островами, а также ему позволили властвовать в Бретани и завоевать территорию вплоть до Фландрии.
У Эммы кружилась голова. Целое королевство… нет, герцогство, превышающее домен короля Карла. Ролло – герцог! Знакомое франкское слово, громкий титул, значащий куда более, чем плохо улавливаемое местными жителями звание конунга, чуждое, инородное слово. И отныне Ролло – законный властитель, равный иным высокородным правителям этой земли. И ни Роберт, ни кто иной более не смеет оспаривать его право.
Она наконец смогла взять себя в руки. Все еще улыбаясь, вытерла ладонью слезы. Села.
– Расскажите мне все, ваше преосвященство. Я должна знать, я обязана знать все!
Гвальтельм согласно кивнул.
– Воистину подобное событие стоит того, чтобы о нем поведали. В землях франков отныне появилось новое герцогство. Несомненно, в этом чувствуется рука канцлера Геривея. Карл Простоватый, только прибывший из Лотарингии, вряд ли бы смог так понять ситуацию. А момент для него был ах как хорош. Ибо весть о победе под Шартром вмиг возвеличивала его основного противника Робертина не менее, чем победа вашего августейшего батюшки короля Эда при Монфоконе. Тогда Эд Робертин получил корону.
155 
