182 
– Очень многое. Это будет прилюдное оскорбление Карлу, которое повлечет за собой разрыв между ними и приведет к новой войне. К тому же, с чего ты взяла, что Роллон, уже помолвленный с Гизеллой, откажется от нее ради тебя? Насколько мне известно, в последнее время он и слышать о тебе не хотел. Он не желает тебя знать!
– Нет! Вы просто боитесь меня. Вы боитесь, что я смогу оправдаться перед ним и…
Она неожиданно умолкла, замерла. Она услышала голос Ролло. Совсем близко. Он что-то говорил, слов она не разобрала. Потом прозвучал его смех.
– Ролло! – вне себя крикнула она, метнулась к двери, но Франкон успел загородить ей дорогу, удержал ее с неожиданной силой.
– Ролло! – кричала она, вырываясь.
И тут дверь распахнулась. Франкон и Эмма застыли. Ролло стоял в дверном проеме, глядя на них. Глаза его расширились.
– О, мой Ролло! – у Эммы бессильно опали руки, глаза засветились безмерным счастьем. Вот он – высокий, сильный, огромный… и легкий, как пламя. Истинный господин, в парадном облачении светлых тканей с блестящим обручем вокруг чела. Ее заступник… Ее счастье… Они все же встретились!..
Франкон постарался загородить Эмму от Ролло.
– Сын мой, выслушай…
– Выйди, поп!
Его голос прозвучал резко, как удар бича. Не мигая, Ролло глядел на Эмму.
Франкон поднял крест.
– Заклинаю тебя, Роллон!.. Ты не должен…
– Выйди!
И видя, что епископ не повинуется, он схватил его за край ризы и рывком выставил за дверь. Закрыл ее, привалившись спиной. Все тем же немигающим взором глядел на Эмму.
– Ролло…
Она шагнула к нему, но словно наткнулась на его колючий взгляд. Замерла. Когда-то он уже глядел на нее так – ненавидяще и презрительно. Когда отдал ее своим людям после разгрома Гилария. И после, когда она предала его Атли.
Огромным усилием воли Эмма заставила взять себя в руки.
– Ролло, ты должен выслушать меня.
– Зачем?
Она беспомощно развела руками.
– Ты должен знать…
И вдруг почувствовала, что не может вымолвить ни слова. Взгляд Ролло словно парализовал ее. И еще она ощутила страх, забытый страх перед Ролло, и машинально прижала дрожащую ладонь к белесому шраму на скуле.
Вдруг Ролло засмеялся, и этот смех был глухой, как шорох сухих листьев. Пустой, далекий, такой далекий…
– Что я должен знать, шлюха?
– Ролло, ты не смеешь…
– Что? Не должен говорить, что столько времени потратил на грязную тварь? Ну же, говори! Расскажи мне о своем попе Ги. Где он? Оставил тебя? А этот пуатеневский петух Эбль, с которым ты проводила время? Он тоже поиграл с тобой и предпочел тебе более достойную жену? А бургундец Рауль? Ему тоже не захотелось связываться с тобой после того, как натешился? Выходит, я один был настолько глуп, что хотел соединить с тобой свою судьбу? Что ты такое, Эмма, как не шлюха, сток для спермы с мягкой плотью и чувственным ртом? Знаешь, как надо поступать с такими, как ты?
– Что ты говоришь? О Ролло, выслушай меня…
Она вдруг умолкла, видя, как он расстегнул пояс. Попятилась. А он медленно надвигался на нее, как хищник, подкрадывающийся к жертве. И она вдруг ощутила только ужас и просто обезумела. Вся ее решимость вмиг улетучилась, и инстинктивно она кинулась прочь, рванулась с криком, стараясь укрыться за широкой столешницей. Но Ролло одним гибким движением перескочил через стол, и Эмма не успела отскочить, более того, сбитая его телом, она потеряла равновесие и рухнула на плиты пола.
– Отпусти меня! – закричала она, отползая, но он резко схватил ее за щиколотки и так сильно рванул вверх, что она оказалась висящей вниз головой. Одежда сбилась ей на голову, и она не знала, что делать: то ли оправлять юбки, то ли отбиваться от Ролло. Ролло же перехватил ее за бедра и грубо, как куклу бросил на стол так, что она больно ударилась затылком о доски.
– Нет! – кричала она, вырываясь и холодея от сознания того, что он собирается с ней сделать. – Грязное животное, скот, отпусти меня!..
Но Ролло, не отвечая, навалился на нее, молниеносно забросив ее ноги себе на плечи. Прямо перед собой она видела его бледное, напряженное лицо зверя… лицо, которое она так любила целовать и ласкать, на котором знала каждую черточку… Но сейчас она не узнавала его. Это был словно не ее Ролло.
– Не смей! Я стану презирать тебя, варвар! Пусти – и будь ты проклят. Ненавижу!
Она попыталась расцарапать ему лицо, но он вмиг словил ее руки и, сжав их в одной своей, прижал к столешнице, запутав в волосах. Она рвалась, чувствуя, как рвутся пряди, а он, шумно дыша сквозь зубы, возился с одеждой, а потом она вскрикнула, когда он грубо вонзился в нее одним резким толчком. Она ругалась и осыпала его проклятиями, пока он быстро и жестоко насиловал ее.
182 
