60 
— Я должна рассказать тебе кое-что обо мне. — Девушка взяла его за руки. — Оливер, я… я — вам…
Выражение на лице Оливера смягчилось.
— Я уже знаю.
— Откуда? — требовательно спросила она.
— Шайлер, идем, я тебе кое-что покажу.
Держа Шайлер за руку, Оливер провел ее мимо подвальной лестницы и неубранных туалетов в тот угол, где во время последнего посещения клуба она наткнулась на странную гладкую стену. Он пробормотал несколько слов, и яркое сияние очертило контур двери. Оливер несильно толкнул дверь, и в стене открылся проем. Винтовая лестница вела куда-то на самые нижние уровни здания.
— Что это? — спросила Шайлер, когда они ступили в проем.
Стена сомкнулась за их спинами, оставив их в полной темноте.
Оливер достал из кармана рубашки маленький фонарик.
— Иди за мной, — сказал он.
Они начали спуск по лестнице, спиралью уходящей вниз, казалось, на целые мили. К тому времени, как они добрались до последнего уровня Шайлер уже совсем запыхалась.
Перед ними была другая дверь, на сей раз отделанная куда более роскошно — золотом, черным деревом и платиной.
«INGREDIOR PERCIPIO ANIMUS » [14]
— гласила надпись, идущая по периметру.
Оливер достал из бумажника золотистый ключ и провернул его в замке.
— Где мы? Что тут вообще такое? — с недоумением спросила Шайлер, осторожно входя в помещение.
Это была библиотека — обширный высокий зал, где пахло меловой пылью и пергаментом. Книжные полки почти достигали потолка, возвышаясь более чем на двадцать метров, их соединяла целая паутина лестниц и мостиков. Зал был ярко освещен и украшен мягкими коврами обюссон и изящными настольными лампами. Несколько читателей, сидящих за письменными столами, с интересом посмотрели на вновь прибывших. Оливер поклонился им и увел Шайлер в отдельный кабинет.
— Это Хранилище истории. Мы обеспечиваем его защиту.
— Кто это — «мы»?
Оливер приложил палец к губам и провел девушку к небольшому потертому столику в дальней части помещения. На столе Шайлер увидела мерцающий экраном ноутбук, несколько фотографий в рамках и дюжину записок на прилепленных листочках. Оливер покопался на полке над столом и с довольным возгласом достал оттуда книгу, старую, зачитанную, пахнущую плесенью. Сдув пыль с переплета, юноша открыл первую страницу и указал на нее Шайлер. На пожелтевшей ломкой бумаге было изображено генеалогическое древо, в центре красовалось имя «Ван Ален», а ниже, более мелким шрифтом, было начертано «Хазард-Перри».
— Что это?
— Это то, что нас роднит, — объяснил Оливер. — То есть, я хотел сказать, связывает нас. Мы вовсе не родня, не беспокойся.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Шайлер, все еще пытаясь осознать тот факт, что под ночным клубом располагалась тайная библиотека.
— Моя семья в течение нескольких столетий служила твоей.
— Это как?
— Я — проводник. Как и все в моей семье. Мы всегда заботились о представителях Голубой крови. Мы были врачами, юристами, бухгалтерами, финансистами. В этом качестве мы служили ван Аленам с начала восемнадцатого века. Ты знаешь доктора Пат? Она моя тетя.
— В каком смысле — «служили» нам? Твоя семья намного богаче нашей, — возразила Шайлер.
— Это всего лишь превратность судьбы. Мы предлагали исправить это, но твоя бабушка отказалась даже слушать. «Времена меняются», — сказала она.
— Но что это значит — проводник?
— Это значит, что мы служим другой цели. Не все люди — фамильяры.
— Ты знаешь об этом? — удивилась Шайлер.
Она снова посмотрела на страницу книги, узнавая на ней имена своих предков с материнской стороны.
— Я знаю достаточно много.
— Но почему ты никогда ничего не говорил?
— Мне не разрешали.
— А как так вышло, что ты знал, кто ты такой, а я ничего о себе не знала?
— Ну, так сложилось с самого начала. Быть проводником — это наследственная работа, этому учатся, и легче всего научиться с раннего возраста. Мы помогаем скрывать существование голубокровных, защищаем их, помогаем им взаимодействовать с окружающим миром. Это старинная должность, и в наши дни лишь у немногих семей вампиров остались проводники. Большинство избавились от них, как, например, Форсы. Это древняя традиция, а многие представители Голубой крови не придерживаются старых обычаев. Как сказала твоя бабушка, теперь все по-другому. Я — один из последних проводников.
60 
