очень нудно 
72 
– Я больше не твоя жена, Филип, – тихо прошептала она, чувствуя, как слезы, выкатываясь из уголков глаз, скользят по вискам. Она испытывала отвращение к самой себе. Собственное тело сделалось ей противным, словно внутрь ее забралось ужасное насекомое и притаилось там – огромный паук с лицом герцога Ричарда Глостера. По ее спине пробежала дрожь.
«Я избавлюсь от него. Я буду носиться верхом, я буду бегать по лестницам, пока не избавлюсь от этого плода, либо сверну себе шею!»
Однако на другой день Анна не поднялась с постели. Она не желала никого видеть, отказывалась есть, безразличие могильной плитой навалилось на нее.
Лишь под вечер Матильде Харрингтон удалось заставить ее выпить немного молока со взбитыми яйцами.
– Вы не должны себя так вести, – сурово заявила она. – Вас приняли и полюбили как супругу наместника Севера Англии, и ежели Господу было угодно так скоро послать вам наследника, то вы должны этому радоваться. И учтите: едва весть о вашей беременности будет оглашена, немало честных англичан станут поминать вас в своих молитвах, прося небо о вашем благополучном разрешении от бремени.
Анна утомленно перевела взгляд на статс-даму. Знала ли эта женщина, что означал для нее этот ребенок? Это был крах всех ее надежд на будущее, полное поражение. Она, Анна Невиль, столько боровшаяся с судьбой, так стремившаяся выстроить жизнь по собственному разумению, лежала, поверженная в прах той новой жизнью, что теплилась внутри ее. Даже став женой Ричарда, она надеялась бороться, и это горячило ее кровь, веселило и давало надежду на будущее. Теперь же она понимала, что судьба посмеялась над нею. Всего одна ночь – и он получил ее целиком и полностью, поставил на ней свое клеймо, пробрался даже внутрь ее. «Так было угодно Господу», – сказала сегодня леди Матильда. Оставалось смириться, и Анна смирилась. И вместе с этим в ней словно угас огонь. Она потеряла интерес к замку. Отказалась от ежедневных конных прогулок и, хотя и видела, что Уильям этим безмерно огорчен, не сочла нужным объяснять ему причину…
Вскоре стало известно, что герцог Глостер вернулся в Йорк. В Миддлхем он прибыл неожиданно с небольшой свитой. Анна встретила его в большом зале. Здесь на возвышении еще загодя были установлены два кресла под пышными балдахинами, как и подобает для титулованных особ. Анна сидела в одном из них, когда вошел Ричард. По традиции герольды вскинули трубы, придворные склонились, но тем не менее, когда Ричард, прихрамывая, вместе со своей свитой шел через зал, казалось, что госпожа здесь она, а герцог всего лишь гость. Анна тотчас поняла свою оплошность, поспешила сойти с возвышения и склонилась в глубоком реверансе.
– Рада приветствовать вас в замке Миддлхем, милорд и супруг мой!
Весь ее маленький двор с нетерпением ожидал, что произойдет, как поведет себя Ричард Глостер с проявившей своеволие супругой.
– Не ожидал, сударыня, что вы встретите меня не в Йорке, – произнес Ричард, поднимая ее. Он говорил негромко, как бы выплевывая каждое слово. Анна поняла, что он в ярости.
Неожиданно она ощутила страх, тот страх, который испытывала перед Ричардом еще девочкой. Это было острое и мучительное чувство, но именно оно придало ей сил после глубокой апатии. Она гордо выпрямилась и взглянула герцогу в глаза. То, что она увидела в них – нечто темное, звериное, – заставило ее содрогнуться, но отступать уже не могла.
– Я полагала, что вы более великодушны и не так корыстолюбивы, чтобы, вернув мне мои земли, тут же меня их лишить.
Она увидела, как у Ричарда взбугрились желваки под кожей скул, темный блеск в глазах стал нестерпим. Но Анну уже нельзя было остановить. «Пока я ношу его ребенка, он ничего не сможет со мной сделать!»
– Как вы находите Миддлхем? – услышала она свой неестественно оживленный голос. – Я не могла поверить, что вы хотите превратить лучший из моих замков в тюремную крепость. Теперь же это вполне обжитой дом, и я буду рада, если его убранство придется вам по вкусу.
Ричард неожиданно повернулся к ней спиной.
– Я желаю разговаривать с герцогиней наедине, – бросил он в глубь зала. – Все свободны.
Придворные с шарканьем подошв и поклонами удалились. Вслед за ними и герольды покинули хоры. Анна увидела, как Уильям задержался в дверях, нерешительно поглядывая на нее. Она хотела подбодрить его улыбкой, но рядом с юношей возникла массивная фигура, заслонившая его, и Анна, словно в тумане, узнала Джона Дайтона. Он мрачно глядел на нее, пока тяжелые, отделанные бронзой двери гулко не закрылись за ним.
72 
