31 
Июль вступал в свои права, и в церкви стало жарче, чем когда-либо. Пылинки разлетелись, как только она включила потолочные вентиляторы. Правда, лопасти бесполезно перемешивали нагретый воздух, но Мег не могла рисковать, открывая окна, так же как избегала включать свет после наступления темноты. Ей ничего другого не оставалось, кроме как ложиться спать, хотя обычно в это время ее вечер был в самом зените.
Мег разоблачилась до майки и трусиков, обула шлепанцы и вышла через заднюю дверь. Бредя через кладбище, она рассматривала имена на надгробиях. Дитцель, Мойзебах, Эрнст. Трудности, с которыми она столкнулась, были пустяками по сравнению с тем, что преодолели благочестивые немцы, оставившие все родное, чтобы сделать домом этот недружелюбный край.
За кладбищем росли густые деревья. А еще дальше широкий ручей, впадающий в реку Педерналес, образовывал уединенный прудик, который Мег нашла вскоре после переезда в церковь. Заводь с чистой водой на середине была достаточно глубока, и Мег приходила сюда каждый вечер, чтобы охладиться. Нырнув, она попыталась побороть безнадежную убежденность, что, как только ее приметят, фан-клуб Теда Бодина приложит все усилия, чтобы ее уволили. Надо постараться и не дать им повода, помимо всеобщей ненависти. Что можно сказать о жизни Мег, если самым заветным ее желанием стало не облажаться, развозя напитки?
Этой ночью на хорах было особенно жарко; Мег легла на комковатый матрас. В клуб ей следовало приехать рано, и Мег пыталась уснуть, но едва задремала, как ее разбудил скрипучий звук. Прошло несколько секунд, прежде чем она определила, что это был скрежет открываемой двери.
Мег вскинулась на кровати, когда зажегся свет. Дорожный будильник показывал полночь, у нее ухнуло сердце. Она была готова к тому, что Тед может появиться здесь в течение дня, когда ее не будет, но не ждала ночного визита. Мег старалась вспомнить, не оставила ли она что-нибудь внизу. Она выскользнула из постели и украдкой выглянула поверх перил галереи.
Мужчина, стоявший посреди старого храма, не был Тедом Бодином. И хотя ростом он походил на Теда, волосы его были темнее, почти иссиня-черные, и он казался на несколько фунтов тяжелее. Это был Кенни Трэвелер – легенда гольфа и шафер Теда. Мег встречала Кенни и его жену-англичанку на торжественном ужине.
Ее сердце исполнило еще одно сальто, когда Мег услышала шорох шин. Она высунула голову немного повыше, но не смогла углядеть никаких следов брошенной одежды или обуви.
– Кто-то оставил дверь открытой, – наябедничал Кенни спустя пару минут после того, как второй мужчина зашел внутрь.
– Наверное, Люси забыла запереть ее, когда была здесь в последний раз, – ответил неприятно знакомый низкий голос. Прошло меньше месяца с тех пор, как была прервана свадебная церемония, а несостоявшийся новобрачный произнес имя Люси отчужденно и безразлично.
Мег снова осторожненько приподняла голову. Тед прохаживался по алтарному возвышению и остановился перед тем местом, где когда-то располагался престол. На нем были футболка и джинсы вместо рясы и сандалий, но она все равно ожидала, что он возденет руки и воззовет к Господу.
Кенни исполнилось чуть больше сорока, высокий, хорошо сложенный, исключительно привлекательный, так же как и Тед. В Уинетте обитало больше красавцев мужчин, чем положено по справедливости. Кенни взял протянутое Тедом пиво, прошел через помещение и устроился между вторым и третьим окном, опершись о стену.
– Что можно сказать о городе, если нам приходится смываться по-тихому, чтобы спокойно поговорить наедине? – посетовал он, сорвав крышку.
– Это больше говорит о твоей любопытной жене, чем обо всем городе. – Тед, тоже с пивом в руке, сел рядом с Кенни.
– Леди Эмме нравится быть в курсе событий. – То, как ласково Кенни произнес имя своей супруги, выдавало его чувства к ней. – С самой свадьбы она с меня не слазит: настаивает, чтобы я проводил с тобой больше полезного времени. Считает, тебе необходима дружеская поддержка и тому подобная ерунда.
– В этом вся леди Эмма. – Тед глотнул пива. – А ты не спросил, что она подразумевает под словом «полезное»?
– Боюсь услышать ответ.
– Без сомнений, она большая шишка в книжных клубах в последнее время.
– Тебе не следовало назначать ее городским распорядителем по культуре. Ты же знаешь, как серьезно она относится к просвещению.
31 
