очень нудно 
130 
– После Йоля ему станет лучше. Людям всегда становится легче, когда они отдохнут после праздников…
Когда Йоль закончился, над Байе повисла сонная тишина. Дни веселья оказались на редкость утомительными, и горожане отсыпались под шкурами при едва тлевших очагах. И сама Эмма устала не меньше других. Она дремала под толстым медвежьим покрывалом, не вслушиваясь в шепот лежащей рядом Ингрид, которая твердила о том, что теперь-то и начнется подготовка к ее свадебному пиру.
Одной Бере, казалось, нипочем любая усталость. Она поднималась рано, огромная, как героиня древних саг, будила слуг и рабов и принималась за дело. Дом оживал. Эмма сквозь дрему слышала ее ворчливый голос, бранивший домочадцев, тяжелую размеренную поступь ее меховых сапог. Но в этот день все шло по-иному. Едва проснувшись, Эмма различила взволнованный голос хозяйки, что само по себе было необычно. Затем Бера торопливо пробежала мимо их с Ингрид бокового покоя. Ощутив любопытство, Эмма выглянула. Бера трясла за плечи осовевшего, еще ничего не соображающего Ботольфа, шепча ему что-то. Ярл вскочил, засуетился, пнул раба, заставляя поскорее себя обуть. Бера же тем временем достала из сундука парадный плащ мужа из алого сукна, подбитый мехами, подала окованный серебром посох. Вслед за этим Ботольф прошествовал к выходу – все еще всклокоченный, но преисполненный важности, как верховный жрец.
Эмма почувствовала, как сильно забилось сердце и пересохло горло. Вскочив, она сунула босые ноги в сапожки, а на холщовую рубаху накинула лисий плащ. Она уже слышала громкие голоса во дворе, скрип снега, фырканье лошадей. В клубах морозного пара она выскочила во двор, не ощутив холода, и застыла, прислонившись к резному столбику крыльца.
Он был там, среди спешивавшихся норманнов. Огромный, смеющийся, великолепный в своем широком плаще, в надвинутой до темных бровей волчьей шапке. Как всегда, от него исходила неизъяснимая мощь. Как сквозь сон Эмма видела озорную, слегка надменную улыбку, видела, как он, неторопливо перекинув ногу через луку, спрыгнул в снег и, смеясь, крепко обнял Ботольфа – и в этот миг через плечо ярла заметил Эмму. По ее телу прошла мучительная дрожь. «Я ждала только тебя!» – хотелось крикнуть ей, и пока они глядели друг на друга, у Эммы вновь возникло знакомое чувство, что они одни в этом мире, а все прочее не имеет никакого значения.
Ботольф наконец освободился от объятий Ролло, и это словно вернуло его к действительности. Конунг отвернулся и засмеялся, хлопая ярла по плечу и пытаясь уловить смысл его вопроса. Усилием воли он отогнал стоявшее перед ним видение – Эмма с глазами, полными счастливого блеска.
– Что ты сказал? – переспросил он и, махнув рукавицей, поведал Ботольфу, что задержался в пути потому, что на землях за рекой Див воцарилось полное безвластие и пришлось навести там порядок, даже сжечь пару усадеб непокорных ярлов. Без боя не обошлось, и как он ни спешил к празднику, поспеть не сумел.
– Я сообщил тебе, что Атли плох, – ворчливо отвечал Ботольф. – Тебе следовало поторопиться.
– Если бы все обстояло и впрямь скверно, я бы почувствовал. Мы ведь два побега от одного корня, и ближе Атли у меня нет никого в Мидгарде.
Ролло осекся, увидев брата, который приближался, опираясь на руку рабыни. Ему едва удалось заставить себя улыбнуться навстречу Атли – так тот изменился. Конунг обнял юношу и молча прижал к груди.
Рядом с ним возникла женщина, протягивая конунгу мех с вином. Ролло припал к нему и пил жадно – скачка иссушила его горло. Возвращая мех, он воскликнул:
– Клянусь асами, да ведь это красавица Лив!
И он звонко расцеловал ее в обе щеки. Когда же Ролло оглянулся, Эммы уже не было, и тогда, обняв плечи брата, он направился в дом.
Эмма сердито месила тесто. Волосы ее были затянуты, как и у Лив, узлом на затылке, щеки горели. Когда ее отыскал прибывший с Ролло Бран, она подняла перепачканные руки, позволив себя обнять. Бран тотчас заговорил о Сезинанде, о маленьком Вульфраде, и Эмма слушала его, улыбаясь. Но вскоре взгляд норманна стал серьезен.
– Итак, ты уже жена Атли? – вряд ли это был вопрос, скорее утверждение. Но Эмма покачала головой, добавив, что свадебный пир так и не состоялся.
– Ролло будет недоволен.
Эмма вздохнула.
– Он вспоминал обо мне?
– Никогда. Ни единым словом.
Ее охватил гнев, но она не подала виду и отправилась на тун, чтобы поболтать с норманнами из отряда конунга. В то же время ее словно магнитом тянуло в дом.
130 
