очень нудно 
47 
— Да, но что было, то прошло, — справедливо заметила Эмма. — С тех пор Кенни стал, можно сказать, образцовым гражданином, и вообще, кто старое помянет, тому глаз вон!
— Кенни ничего не имеет против подначек. К тому же он так и не исправил основные свои недостатки, а их у него — что блох у собаки. Вы, конечно, уже поняли, насколько он ленив.
— Да, поняла, — сухо кивнула Эмма, — но лень — не такое уж большое преступление.
— У Кенни — это все равно что неизлечимая болезнь. Он… просто не знаю… трудно объяснить… но ему на все наплевать, кроме гольфа. Именно поэтому паразит менеджер пустил на ветер чуть не половину его состояния. Кенни даже не потрудился проверить, что он делает с его деньгами.
Эмма вспомнила его скупое, точное, почти графическое описание того развращенного материнской любовью мальчишки, каким он был когда-то. Ни капли снисхождения к тем обстоятельствам, которые едва не привели его к краху. И хотя Эмма не считала, что взрослые имеют право оправдывать свои неблаговидные поступки тяжелым детством, все же за время своей работы не раз видела, какое разрушительное воздействие может оказывать на детей эгоистичная любовь или, наоборот, полное равнодушие родителей. Но всю жизнь нести за это наказание? Стоит ли? Однако Кенни до сих пор чувствовал себя виноватым и старался любым способом загладить прошлые ошибки.
— Он словно отстраняется от всего, кроме гольфа, — продолжала Тори. — Особенно от женщин. Обращается с каждой подружкой, как с королевой: покупает дорогие подарки, посылает цветы, но стоит ей воспылать надеждой на нечто более постоянное, — он тут же исчезает.
Эмма сообразила, что Тори старается ненавязчиво предупредить ее, но ничего не ответила.
— Все на свете набиваются Кенни в друзья, но я — единственная, кого он подпускает к себе, да и то не слишком близко. Никогда еще не видела, чтобы человек так чуждался окружающих. По-моему, он просто-напросто боится, что, если откроет кому-нибудь сердце, им снова начнут манипулировать, как это умела проделывать мамаша. Ему стоило большого труда стать настоящим мужчиной, и он во всяком постороннем видит угрозу своей независимости.
— Какая грустная ирония в том, что человек с такими неисчерпаемыми запасами природного обаяния сознательно превратил себя в волка-одиночку.
— Кенни — само воплощение дружелюбия, но только до тех пор, пока его не пытаются надуть или вкрасться в доверие. Тогда он использует свой шарм, чтобы уйти в глухую оборону, или прикидывается идиотом. Я просто с ума схожу, когда он валяет дурака, потому что умнее и проницательнее человека я не встречала. Для моего братца прочитать книгу за день — не сложнее, чем иному слопать пачку чипсов, — грустно добавила Тори.
Эмма уже хотела уверить ее, что не имеет ни малейшего желания заводить роман с ее братом, но побоялась, показаться самонадеянной дурочкой.
— Странно, как бывает в жизни, — чуть удивленно протянула Тори. — В отличие от Кенни детство моего второго мужа можно назвать благополучным, а превратился он в аморального слизняка. В чем тут причина?
— Давно вы в разводе?
— Официально год, но не живем гораздо дольше. Томми оказался настоящим юбочником. Трахал все, что шевелится. Папа предостерегал меня насчет него. Но я не пожелала слушать. — Тори болезненно поморщилась. — Может, если бы я смогла родить, Томми остепенился бы, но ничего не получилось.
— Сомневаюсь, что ребенок может стать залогом верности.
— Наверное, вы правы. Все же неприятно проигрывать во второй раз. Первый муж — школьная любовь, которая довольно быстро испарилась. Он пил, а когда напивался, затевал ссоры и громил все, что было в квартире. Я не продержалась и года. — Она потянулась к кнопке радио. — Папа утверждает, будто мне нельзя доверять во всем, что касается мужчин, поэтому и требует, чтобы я вышла за Декстера. Но я не… — Тори снова посмотрела в зеркальце заднего обзора, и забыв о радио, нахмурилась. — Этот сукин сын преследует меня с той минуты, как мы покинули ранчо. Клянусь, он сидел где-то в засаде, дожидаясь, пока мы выедем.
— Неужели?!
Оглянувшись. Эмма заметила темно-зеленый «таурус».
— Думаете, он следит за нами?
— Вполне возможно.
Значит, ищейки Беддингтона опять идут по следу.
Во рту Эммы мгновенно пересохло.
Уайнет оказался очаровательным старым городишкой, с тенистой площадью в центре и оживленными торговыми рядами, вытеснить которые не смогли даже современные супермаркеты. Поскольку Кенни, спеша попасть на ранчо, объехал Уайнет стороной, Эмма только сейчас получила возможность ознакомиться с городом, и Тори устроила для нее настоящую экскурсию, которая закончилась в кабачке с непритязательным названием «Раустэбаут»[12]. Зеленый «таурус» держался сзади, как приклеенный.
47 
