Последние отзывы

  112  

– Сам Бог в ее лице помог тебе.

Дизайр положила руку ему на плечо, словно все еще не веря до конца, что он нашелся. Она боялась отвести глаза, опасаясь, что он может в любой момент исчезнуть, как внезапно появившийся призрак.

– Расскажи мне о себе, дорогая, – попросил Морган. Лицо его стало озабоченным, а глаза излучали жалость. – Каждый день я засыпал с мыслями о тебе. Я часто просыпался в холодном поту, потому что мне снились кошмары. Мне казалось, что я видел тебя в тяжелых оковах. Я думал, что они заперли тебя в одной из тех вонючих камер под землей, и представлял тебя полуголодной… – Глаза у него налились гневом и потемнели. – Мне хотелось разнести эту тюрьму.

Я бы не оставил здесь камня на камне. – Он глубоко дышал, пытаясь не потерять самообладания.

– Но мне, слава Богу, не довелось ни одного дня быть в цепях, – спешила успокоить его Дизайр, ласково поглаживая по руке. – И в камере у нас не так уж плохо. Я воспользовалась теми деньгами, что дал мне Филипп Синклер, и заплатила за «гарнир».

– Филипп Синклер? Кто он такой? – насторожился Морган. – Это один из здешних заключенных?

Глаза Моргана вспыхнули ревностью.

– Ну что ты! Конечно, нет. – Она попыталась улыбнуться. – Мистер Синклер – это тот джентльмен, который ехал в одной карете с лордом Боудином в Хэмпстедской степи. Ты, должно быть, помнишь его?

Морган кивнул. Лицо его постепенно приняло более спокойное выражение.

– А каким образом ему стало известно, что тебя задержали?

– Его вызвали в магистрат. Вместе с лордом Боудином и Ровеной Уоррингтон. Он опознал меня, сказав, что я и есть та девушка, которая участвовала в налете на карету той ночью. Я полагаю, он был вынужден сделать это. Но в отличие от лорда Боудина и Ровены он не злорадствовал и не радовался предстоящему суду надо мной. А потом, прежде чем констебли увели меня, он дал мне несколько монет. Только тюремщик потребовал от меня больше. – Тяжелый комок в горле мешал ей говорить. – Он сорвал с меня накидку, которую ты мне подарил.

Взгляд Моргана упал на ее босые ноги.

– Он лишил тебя и туфель, и чулок… Удивительно, что он оставил хоть что-то на тебе. – Голос его дрогнул, в темных глазах мелькнула боль. – Дизайр, я все думаю, как мне помочь тебе.

Он взял ее на руки и отнес на кровать. Осторожно опустив и обвив ее руками, он" прижал ее к себе и начал покачивать, как мать, убаюкивающая своего ребенка. – Мне становилось не по себе, когда я представлял тебя, испуганную и дрожащую, без друзей и в этом страшном месте.

– У меня есть одна подружка, – быстро возразила Дизайр. – Ее зовут Бесс.

– Я догадываюсь. Должно быть, она и познакомила тебя с теми «господами» в пивной, – сказал он.

Лицо его помрачнело, возле стиснутых челюстей проступили тугие желваки. Она поняла, что сейчас он заново переживает тот момент, когда увидел ее прижатой к стене, с Хокинсом, набросившимся на нее с жадностью дикого зверя.

– Бесс не виновата в том, что случилось, – поспешила заступиться за свою приятельницу Дизайр. – Я пошла в пивную по собственной воле и… – тут она запнулась, подбирая слова, которые могли бы его успокоить и поскорее загладить глубокие складки на суровом нахмуренном лице. – А если бы я не оказалась там сегодня, мы бы так и не нашли друг друга. – Она теснее прижалась к нему, положив голову ему на грудь, потом ласково потрепала по щеке, как будто желая лишний раз убедиться в том, что действительно снова обрела его.

Вот он опять рядом. Она ощущает теплое крепкое тело, и от этого ей все больше и больше хочется расслабиться, не думать о грустном. В первые, самые тяжелые, недели жизни за мрачными стенами тюрьмы она ни на минуту не теряла контроль над собой. Испытания оказались ей под силу. Теперь долго сдерживаемые чувства требовали выхода. С ней происходило то, что бывает весной с ручейком, до поры до времени тихо журчащим подо льдом, а потом пробивающим истончившийся под солнцем панцирь. Поток слов хлынул из ее трепещущих губ, и внутреннее напряжение сразу ослабело.

– Когда ты оставил меня в той комнате наверху, в лавке, я наблюдала за тобой из окна. Я пыталась предупредить, но ты меня не услышал. Потом я видела, как тебя били солдаты. Там, в переулке, ты потерял сознание. Я боялась за тебя.

Позднее, когда меня привезли в магистрат, я подумала, что они убили тебя.

– Они не имели права нарушать отданный им приказ, – сказал Морган. – Эти ублюдки приволокли меня в свой барак и продержали в нем всю ночь. – У него сжались губы, глаза снова стали суровыми и резче обозначились скулы.

  112