очень нудно 
63 
– Об этом весь мир говорил.
– Люди скверно живут, Геродот.
– Согласен. Хуже собак.
– Я не хотел бы восседать на пирах, когда мои соотечественники часто не имеют даже куска хлеба.
– Ты хочешь взвалить на свои плечи все страдания мира?
Перикл промолчал.
Принесли вино. Геродот поднял кувшин над головой. А в левую руку взял фиал:
– Перикл, мне хочется пить. Потому что муторно на душе. Ты понимаешь меня?.. Вот я не был здесь целый год. Не видел своих друзей. Скажу по правде: я унесу отсюда плохие впечатления. Мне кажется, что в самое сердце, в самую грудь мою насыпали тяжелого щебня… Дай-ка выпьем!
Геродот дважды осушил фиал, не пытаясь разбавить вино водою.
– Я теперь пью с утра, – сказал он. И глаза его сверкнули доброй улыбкой, какой только может обладать наивный ученый с душою поэта.
Перикл пригубил:
– Это вино с моего участка. Нравится?
– Да.
– Оно густовато. И немного терпкое.
– Как кровь, – сказал историк. Третий фиал подтвердил, что вино пришлось ему по нраву. – В прошлый раз я напился у тебя. Боюсь, что это случится и нынче.
– Пей, – сказал Перикл.
Он припомнил один занятный случай. После обсуждения дела в Народном собрании к нему подошли двое молодых людей. Они задали вопросы: почему Перикл трусит и не идет походом на Сицилию, где много богатства, а люди слишком строптивы и не желают подчиняться Афинам? «В Сицилию? Зачем?» – спросил Перикл молодых людей. «Воевать», – был ответ. «Зачем?» – «Чтобы завоевать!» И они открыто обвинили Перикла в трусости. Тогда Перикл, будучи стратегом, пригласил их к себе домой. Где и угостил вот этим самым кровеподобным, густым, как мед, вином. «Нравится?» – спросил их Перикл. «Очень!» – был ответ. И тогда Перикл сказал им: «Не лучше ли сидеть в Афинах и пить вот такое вино, чем потерять возможность пить его? Притом навсегда». Молодые люди почесали затылки. А на следующий день вся агора́ гудела об этом. А главное – неожиданную славу приобрело Периклово вино. Вот это самое вино!
– Да, – согласился историк, – лучше пить вино, чем лежать в благодатной сицилийской земле. Ты прав, Перикл, причем как всегда. Я люблю тебя за ум, за рассудительность, люблю за неторопливость суждений. И за доброту! Особенно за последнее. Разреши тебя обнять за все это.
И Геродот обнял старшего друга. И поцеловал братски. И пообещал написать книгу о нем.
– Кстати, Перикл, почему ты не напишешь книгу сам?
– Какую?
Геродот, как говорят финикийцы, сделал большущие глава. От удивления.
– О себе, разумеется!
Перикл ухмыльнулся:
– У меня никогда недоставало на это времени…
– Но теперь-то оно есть! Напиши же!
– Книгу о себе? – спросил Перикл.
– Это будет книга о себе, о друзьях, об Афинах. О морских походах. О битвах на земле. Это будет, наконец, книга о справедливости. Непременно о справедливости! Ты можешь ради увлекательности рассказать мифы, слышанные тобой, включить песни, любимые тобой, и стихи Гомера, Гесиода. И, скажем, Архилоха. Последний очень любопытен своими стихами против красавицы Необулы, отказавшейся выйти за него замуж. Пройдут годы, стихи Архилоха забудутся – зато они останутся в книге знаменитейшего Перикла. Разве это не благо для потомства?
Перикл не ответил.
А историк продолжал:
– Книгу о себе – понимаешь? Ты ее оставишь после себя, Перикл.
– Зачем? Для кого?
– Я же сказал: для потомства.
Перикл произнес серьезно, тихо, как молитву:
– Дела, только дела останутся для потомства.
Геродот, чуточку горячий от природы да еще чуточку подогретый напитком Бахуса, воскликнул:
– Но ведь и о делах требуется рассказ!
Перикл не стал возражать: может быть.
– Обязательно рассказ! Причем торопись: скоро тебя снова пригласят в стратеги, и писать тебе будет недосуг.
Перикл нахмурил брови. Отхлебнул вина, немножко зло, немножко резко, тем самым выдавая свое недовольство. Он сказал:
– Геродот, ты друг мне. Но зачем же издеваешься надо мной? Разве я того достоин?
– Нет!
– Так почему же издеваешься?
– Это не мое личное предположение, – оправдывался историк. – Весь город говорит об этом.
– О чем?
– Что быть тебе снова стратегом.
– Мне?
– Да. Тебе. Периклу.
– Об этом говорит весь город?
– Да. И я пришел сообщить тебе, что…
– Не надо, друг мой.
– Почему? Я пью именно за это. Учти, Перикл, народ отходчив. Особенно афиняне. Они недолго помнят зло, тем более что повинны в этом зле сами. Они снова вручат тебе бразды правления. Попомни мои слова!
63 
