203 
Когда он, повернувшись, увидал такое, у него глаза на лоб полезли. Решительно настроившись взять верх, она позволила своей руке томно упасть на край кровати и начала водить подошвой правой ноги вверх и вниз по икре. Янк подошел к кровати. Она прикусила нижнюю губу. Он резко отвернулся.
Пейджи быстро приподнялась на локте:
— Ты куда собрался?
Подойдя к одному из столов, Янк включил еще одну лампу.
— Здесь плохо видно, — пояснил он. — Я люблю видеть то, что делаю.
Затем вернулся к изножью кровати. Поглаживая руками ее икры, он нежно развел ее колени.
У Пейджи пересохло во рту. Она посмотрела на него.
Его руки поднялись к рубашке. Но вместо того чтобы снять ее, он принялся медленно закатывать рукава.
Пейджи внимательно наблюдала за лицом Янка. Она впервые заметила удовольствие, промелькнувшее в уголках его губ.
— Ты нарочно так делаешь, — выдохнула она.
— Полагаю, — ответил он, — никто никогда еще не потратил на тебя достаточно времени.
Этой ночью Пейджи пережила тысячу счастливых жизней. Янк был научен терпению и верил в силу кропотливого мастерства. Он любил выдвигать гипотезы и проверять их на деле. Например, если здесь использовать язык, а там руку…
Он был инженером, абсолютным гением, когда дело касалось работы с небольшими деталями. И каждую из ее маленьких деталей он подвергал строгой инспекции, и после его искусного манипулирования они взрывались.
Кто бы мог подумать, что ему придется даже глушить ртом ее крики? Кто бы мог вообразить, что этот рассеянный гений сможет наконец принести ей удовлетворение, ускользавшее от нее всю жизнь?
Когда он наконец присоединился к ней, глаза его остекленели, а дыхание сделалось таким же тяжелым, как и у нее. Она была уже не в состоянии рассуждать здраво, но смутно понимала, чего стоило ему это терпение, и любила за это еще сильнее.
Даже приготовившись войти в нее, он был осторожен. Он был ее мужем, ее любовником. Но прежде всего он был изобретателем, инженером. А хорошие инженеры никогда насильно не стыкуют детали, если они разного размера.
— Так хорошо? — негромко спросил он.
— О да, да! — выдохнула она.
— Моя жена. Любовь моя.
Она вскрикнула от наслаждения и страсти, когда он вошел в нее. Он ртом заглушил ее крики, и они начали двигаться в такт, в гармоничном полете направляясь к месту идеального завершения.
Когда спустились сумерки, они, пресыщенные, лежали обнявшись.
— Почему ты тогда повел себя так, словно хотел, чтобы я пошла в постель с Митчем? — прошептала она.
— Потому что знал, что Митч не пойдет с тобой в постель.
— Пошел бы тоже, — негодующе сказала она. А потом рассмеялась. — Нет, похоже, не пошел бы. — Ее пальцы пощипывали его грудь. — Я думала, ты любишь Сюзанну.
Он погладил ее щеку.
— А я и вправду люблю. Точно так же, как и ты ее любишь.
Он не видел необходимости рассказывать ей, что не всегда было так. Было время, когда его очень сильно влекло к Сюзанне: она была совсем не такая, как те женщины, которых он знал.
— Для меня важно, чтобы Сюзанна была счастлива, — продолжал он. — Именно поэтому я и должен был заставить Сэма понять, что он не сможет получить ее обратно. Но что касается физического влечения…
Он не стал продолжать, и Пейджи заинтересовалась:
— Ну что? Скажи мне.
Он, казалось, был чем-то смущен.
— Только, пожалуйста, не принимай это как обиду, Пейджи. Я люблю Сюзанну и восхищаюсь ею. Но не кажется ли тебе, что она несколько… плосковата?
Пейджи посмотрела на их убогий номер для молодоженов, который Янк счел таким привлекательным. Хихикнув от удовольствия, она прижала Янка к груди.
— Полностью согласна с тобой, Янк. Сюзанна определенно плосковата для тебя.
В Митче Сюзанну стало раздражать все. Например, его одежда. Сколько идеально скроенных темно-синих костюмов может иметь человек? А сколько синих и красных репсовых галстуков? Не может ли он хоть однажды выбраться куда-нибудь в дикую местность, надев ради разнообразия свитер с пейслейским узором?
И еще она терпеть не могла то, как он постукивает своей ручкой, когда бывает раздражен, как откидывается назад на стуле и ослабляет узел галстука, прежде чем сделать замечание. Он записывал абсолютно все — и это тоже злило ее. И что он делает со всеми этими желтыми адвокатскими блокнотами, которых у него набралась приличная куча? Может, снимает где-нибудь склад?
203 
