136 
— Что было дальше?
— Ты действительно хочешь знать?
— Да, — кивнула она.
— Сипай стал издеваться надо мной, наносил рану за раной, но втыкал штык недостаточно глубоко, чтобы убить меня. Хотел насладиться моими страданиями. И потерял осторожность, вообразив, что мальчишка, покрытый потом и кровью, с залитым слезами лицом не представляет никакой угрозы. Он забыл о барабанных палочках. Видишь ли, они заострены на концах и сделаны из твердого дерева. Я вонзил одну ему в живот.
У Абигейл перехватило дух. Сипай… на красном, как кровь, песке… а над ним стоит измученный подросток…
— Ты убил его? — бесстрастно осведомилась она.
— Нет. Но лишил способности сопротивляться. Палец прижался к тому месту на горле, где бешено колотился пульс.
— Вторую палочку я загнал ему в шею. Он схватился за нее и вытащил. Никогда не забуду его глаза. Он недоуменно уставился на фонтан крови. Воздух со свистом выходил из его легких. Я и не предполагал, что он умрет. Но кровь уже невозможно было остановить. Она продолжала литься, даже когда хрипы оборвались.
Горячий соленый пар обволок щеки Абигейл.
— Узнав обо всем, командир дал мне винтовку. Восстание так и не затихло до конца. Одна война сменялась другой. Нас послали в Индию не для того, чтобы нести мир. Чтобы стать оплотом британского владычества. Я убил впервые через три месяца после вступления в армию и с тех пор продолжал убивать.
— У тебя не было выбора, Роберт, — с трудом выговорила Абигейл, хотя всей душой жаждала утешить этого человека. Что‑то блеснуло в серых глазах. Он сжал ладонями ее лицо, погладил подбородок большим пальцем. Абигейл напряженно ждала, пока он выговорится.
— Когда срок моего контракта истек, я вернулся в Англию, в надежде найти любую достойную работу. Но то ли все переменилось за время моего отсутствия, то ли сам я стал другим. Я не мог рассказать семье о всех ужасах, которые творил, сражаясь за любимую родину. Не мог наслаждаться простой жизнью и скромными радостями, зная, на что способны так называемые богобоязненные люди. Поэтому возобновил контракт.
Он нагнул голову. Легчайший поцелуй сомкнул веки Абигейл. Теплое дыхание ласкало ее ресницы.
— Есть некая близость в рукопашном бою… ты почти чувствуешь единение с врагом. Черные, белые, желтые, смуглые люди… какая разница? Когда человека ранят, глаза его изумленно распахиваются. Они неизменно удивлены тем, что невозможное стало возможным, что им предстоит умереть, в то время как враг выжил.
Слезы… Абигейл смутно распознала, что нечто горячее соленое, ползущее по щекам, это не пар, а слезы. Она плакала. Роберту даже в этом было отказано.
— Четыре месяца назад я не успел выстрелить первым и получил пулю в ногу. Меня отправили в Англию.
Он продолжал неутомимо вытирать ее мокрое лицо.
— Рана зажила, и я мог бы вернуться в армию. Но отчего‑то знаю твердо: первый же бой кончится тем, что изумленно раскрыть глаза придется мне. Кроме того, за время выздоровления я узнал о себе еще кое‑что.
Он говорил так тихо, что ей приходилось напрягать слух, скорее улавливая смысл, чем разбирая слова.
— Оказывается, я не хочу умирать, не зная, что это такое — забыться в женских объятиях. Внутри женского тела.
Он уперся подбородком в ее лоб, и Абигейл чуть поморщилась: щетина немилосердно кололась.
— Я не делаю тебе одолжения, Абигейл. Скорее наоборот, всем обязан тебе.
Господи, она так хотела узнать… и вот добилась своего. Абигейл проглотила застрявший в горле ком.
— Роберт!
— Хм‑м‑м, — проворчал он.
— Кажется, губка разбухла.
Глухой рык перешел в хохот. Голова Абигейл, лишившись поддержки, откинулась назад.
Роберт наклонился над ванной и протягивал ей руку. Абигейл, не колеблясь, вложила в нее ладонь. Он рывком поднял ее.
— А теперь присядь на корточки.
Забыв о слезах, Абигейл насторожилась.
— Доверься мне.
Мрачные глаза явно потеплели.
Она присела.
— Расставь ноги.
— Похоже, ты не заметил, Роберт, что ванна слишком узка. Здесь просто места не хватит!
И прежде чем она успела разгадать его намерения, он развернул ее и усадил вдоль.
— Ну вот, теперь откинься на меня и раздвинь ноги как можно шире, милая.
Милая. Он второй раз назвал ее милой. До сих пор она таких комплиментов не удостаивалась. Женщину ростом в пять футов девять дюймов никому в голову не придет осыпать нежностями. Кроме того, сейчас день. И все же он считает ее милой!
136 
