очень нудно 
87 
— Если кто‑то увидит меня… — запротестовала она.
— Придется ему сдержать свою похоть, только и всего.
— Но каким образом, если даже ты не в силах этого добиться?
Корт взглянул на свой пульсирующий отросток.
— Чушь. Временное помрачение. Пройдет.
Не прошло. И все то время, что они завтракали, во рту у него пересыхало каждый раз, когда она уст ремляла на него многозначительный взгляд, давая понять, что догадывается о его состоянии. Но и ее соски словно расцветали под его пылающими взорами, а лоно увлажнялось каждый раз при мысли о том, что он может с ней сделать.
Корт, со своей стороны, тоже знал, что с ней творится. Недаром заставил ее сидеть с расставленными ногами. И сознание собственной наготы, его безумного вожделения, ощущение несвободы, трение кожаных ремешков, жадный блеск глаз Корта кружили голову, заставляя терять рассудок.
Но именно это сейчас ни к чему. Не хватало еще покорно склонить перед ним голову! Он не нужен ей. Пусть возьмет ее, узаконив их брак, и на этом все будет кончено.
Но как добиться этого, если она из кожи вон лезет, но ничего не выходит? Он просто отказывается взять ее девственность.
Как заставить Корта сдаться?
Очевидно, власть плотских инстинктов — это еще не все. Он не из тех, кто идет на поводу у собственной чувственности.
Насколько она знает мужчин и их порывы, Корт должен был поддаться ее чарам в тот момент, как сорвал это проклятое покрывало.
Но ведь Корт из тех мужчин, которым женщины бросаются на шею, так что совершенно непонятно, почему она стала частью сделки. Он спокойно мог бы ограничиться плантацией.
Очевидно, она не слишком его привлекает.
Только вот его пульсирующая плоть противоречит всем его уверткам, поскольку он находится в постоянном возбуждении с той минуты, как вошел в спальню.
И он постоянно упоминает о Жераре.
Дрю едва не закричала. Жерар никогда не принудил бы ее вытворять всяческие гадости. Он ласкал бы ее, целовал и дождался бы, пока она не согласится принадлежать ему. Никогда он не унизил бы Дрю подобным образом!
Она так задумалась, что испуганно вздрогнула, когда Корт дернул ее за руку.
— Значит, — злобно прошипел он, — лань мечтает о кролике, несмотря на то что к ее услугам жеребец! Ах, моя дорогая жена, ты не представляешь, какое удовольствие доставит мне стереть из твоей памяти эту мразь!
— Мне все равно! — бросила она. — Мне все равно… он джентльмен и никогда бы…
— А я, значит, грубое животное?! Я впервые коснулся тебя в гневе, Дрю, и ты узнаешь всю силу моей ярости. Попробуй еще размечтаться об этом ничтожестве, и я приволоку его сюда и покажу, как ты, голая, пресмыкаешься передо мной в ошейнике рабыни. Потому что, клянусь Богом, ты станешь валяться у меня в ногах и просить, чтобы я воткнул в тебя свой член!
Его трясло от бешенства. Чисто мужская ревность застилала глаза багровой пеленой.
— Эви! Луиза! Отведите ее наверх и приготовьте.
Откуда‑то, как по волшебству, возникли обе служанки и потащили сопротивляющуюся Дрю по лестнице. Корт проводил взглядом ее трясущиеся, словно в эротическом танце, ягодицы и даже не пытался сдержать взрыв обезумевшей плоти.
Но освобождение пришло ненадолго. Еще несколько минут, и мучительное желание снова овладеет им при одной мысли о том, что голая госпожа Уайлдвуда ждет его в спальне, связанная, лежащая на постели и бессильная перед его вздрагивающим, пульсирующим копьем.
Два дня. Всего два дня. Маленькая лань оказалась способной ученицей. В продолжение завтрака она не смогла отвести глаз от его все утолщавшейся плоти. Жаль, правда, что потом она все испортила, но некоторые вещи слишком тяжело даются неопытным девушкам.
Он встал на колени перед стулом, на котором сидела она, бесстыдно выставляя себя напоказ, и жадно вдохнул запах, идущий от небольшого влажного пятна на том месте где из нее излился любовный нектар. Тело Корта напряглось. Всего минута ушла на то, чтобы сбросить брюки, прижаться чреслами к пятну и смешать ее сок со своим.
Недостаточно. Недостаточно.
Он хочет получить все.
Корт стал медленно взбираться по ступенькам, наслаждаясь утренней свежестью и бурлившим в крови жаром. Никогда раньше он не желал женщину с такой силой. Он не мог дождаться, когда снова увидит ее в этом ошейнике и ремнях… ноги расставлены в безмолвном призыве… для него. Для него одного.
87 
