очень нудно 
42 
Я занёс украшения Млею в комнату и оставил их на столе.
Млея не было.
Карина радовалась ёлке, как маленькая.
Я даже на какой-то момент пожалел, что не прихватил в магазине подарок и ей тоже. Но сразу отогнал от себя эти мысли. Хотя представляю, как красиво все эти серьги и бусы смотрелись бы на ёлке.
Карина мастерила игрушки сама. Она посыпала позолотой шишки, склеивала кораблики из картона, приделывала тесёмку к конфетам, и я развешивал всё это на колючие ветки.
Я понял, что на ёлку можно вешать любой предмет, если его предварительно позолотить.
— Не люблю покупать игрушки, — сказала Карина руками.
— Я тоже всегда делаю их сам, — ответил я.
— А как? — обрадовалась Карина.
— Золочу ненужные вилки и ложки, — нашёлся я. — И иногда кастрюли.
— Кастрюли?! — засомневалась Карина.
— Маленькие такие, знаешь, из детского набора! — Мы покупали их с Вовой его дочке на Новый год.
«У него есть другая жизнь, — подумала Карина, — о которой я ничего не знаю. И не хочу знать».
— А где ты собираешься провести новогоднюю ночь? — спросила Карина, тщательно склеивая из фольги огромную конфету.
— С друзьями. Давно договорились, — ответил я, когда она на меня посмотрела. — Хотя это ещё не точно.
Она благодарно улыбнулась.
Глава 15
Млей снова приехал к Ха.
Он должен был помогать ему, потому что Ха совсем отчаялся; он перестал выходить на работу, и хозяин щита «Дублёнки тут» грозился его уволить.
От отчаяния Ха пристрастился к наркотикам. И теперь Млей, не жалея денег, нанимал лучших докторов, чтобы вылечить Ха.
— Я снова тебе на плечи? — предложил Млей.
— Нет, давай попрыгаем! — возразил Ха.
— Щит я надену? — спросил Млей.
— Ладно, давай я, а то ты вчера и позавчера в нём ходил, — проворчал Ха.
Он надел щит, и они радостно взлетали в воздух, развлекая прохожих.
— Дублёнки тут! — орал Млей, уверенный в необходимости аудиоподдержки визуальному ряду.
— Дублёнки тут! — орали они хором.
Иногда дети останавливались напротив них, раскрыв рты, но матери тянули их дальше, а дети ещё долго оборачивались, выискивая в воздухе странных существ.
— Дублёнки тут! — начинал Млей, взлетая.
— И тут! — подхватывал Ха.
— Теперь ты щит, — попросил Ха.
— Ладно, — согласился Млей.
— Постоишь тут, я забегу в магазин — погреюсь? — попросил Ха.
Млей внимательно посмотрел на него.
— Только без глупостей, Ха! — строго сказал Млей.
— Не волнуйся! Я же сказал — погреюсь! — возмутился Ха и пошёл в сторону магазина.
Млей делал вид, что прыгал, а сам не сводил внимательного взгляда с его удаляющейся фигуры. Ему было о чём волноваться: сорвись сейчас Ха, и все усилия, которые предпринимал Млей целый месяц, окажутся напрасными, всё полетит в тартарары.
— Никогда не ожидала увидеть тебя в таком виде, — услышал он знакомый женский голос.
Бывшая журналистка гламурного издания, а теперь — скромная послушница женского монастыря, в чёрном подряснике, с коробочкой для рождественской милостыни, она смотрела на своего возлюбленного и не понимала, почему он прыгает посередине Ленинградского шоссе с надписью «Дублёнки тут» на груди.
— Ты?! — ещё больше удивился Млей.
— Я, — улыбалась она. Улыбка её стала какая-то другая, но какая — Млей объяснить не мог. Он ещё не встречал таких улыбок на Земле.
— Ты же должна была умереть ещё три месяца назад! — сказал он, поглядывая в сторону магазина. Ха пропал из поля его зрения.
— Должна была, — снова улыбнулась она. — Но твоя любовь спасла меня. Я очень тебе благодарна.
— Моя любовь?! — переспросил Млей.
— Да, — просто ответила она — Так бывает. Если очень любишь человека, то с ним ничего не случится. И вот видишь: я живу. И ты тоже — моими молитвами.
Ха не было уже довольно долго. Млей нервничал и злился на себя за то, что отпустил его одного.
— Удивительно, — сказал Млей.
Она засмеялась, не сводя с него светлых искрящихся глаз.
— Я ведь никогда не любил тебя, — сказал он. — Это ты себе всё придумала. А твоя болезнь — это реально. Я никогда не ошибаюсь.
Она смотрела на него и хотела что-то сказать, хотела улыбнуться, думая что он шутит, но вдруг отчётливо поняла, что он говорит правду. Она сама себе всё придумала. Он никогда не любил её.
42 
