59 
– Еще бы не похудеть! Меня тут трюфелями не кормят!
– А где твой? – Я словно только что заметила отсутствие в комнате Катиного стриптизера.
– Мой… – Она неопределенно взмахнула рукой.
– Что, поругались? – удивилась я.
– Да ты что? – засмеялась Катя. – Придет он скоро. Не волнуйся.
Журналисты как с цепи сорвались. На всех первых полосах было написано про то, что я «заработала свой первый миллион».
– Ч-ч-через по-по-полгода вы до-до-должны сдать мне в-в-вторую к-к-книжку, – сказала Графиня Вишенка. – А мы на-на-начинаем PR-компанию в по-по-поддержку вашего б-б-б-ренда. И з-з-знаете что?
– Что?
Оказывается, миллион долларов запросто умещается в целлофановый мешок.
– До-до-добавляем че-че-человечности. Ни-ни-никто не п-п-п-одозревает, что вы ж-ж-женщина и мать. Все ду-ду-думают – ка-ка-карьеристка и ту-ту-тусовщица.
– Нет, про ребенка я не хочу.
– Но мы уже до-до-договорились с н-н-несколькими обложками – вы с ребенком. В-в-вдвоем. Улыбаетесь в ка-ка-камеру.
– Нет, я не могу с сыном.
А если маньяк – она? Графиня Вишенка? Не зря у нее на столе постоянно эта черешня?
– Служба безопасности, которая занимается поимкой маньяка – меня преследует маньяк, – запрещает мне говорить о ребенке с журналистами.
Я внимательно смотрю ей в глаза.
– М-м-м-маньяк? – Она слегка приподнимает брови.
– Ага, – киваю я.
– А что он х-х-х-хочет?
– Хочет, чтобы я не притворялась фруктом, если на самом деле – овощ.
– О-о-о-ригинально, Я вздохнула.
Новый год – особенный праздник.
Если бы я не стала писателем, я бы была Дедом Морозом.
Меня бы ждали в каждом доме, к моему приходу готовились бы и не обращали никакого внимания на то, что моя борода из ваты.
Никто бы не плакал, когда я уходила, потому что я бы никогда не уходила навсегда. Я бы всегда возвращалась. Через год. И может быть, даже с новой бородой. И – в любом случае – с целым мешком подарков.
Я была бы счастливым Дедом Морозом.
Мы склеивали с Антоном игрушки из картона и вешали на елку.
Александр принес золотистый спрей и блестящие нитки.
Мы покрывали все подряд краской из спрея и подавали «свежеиспеченные» игрушки Александру, который стоял на лестнице и прикреплял их к самой макушке.
Мы закрасили золотом все конфеты, деревянную вешалку, игрушечную машинку, плюшевого мишку, маленькую кастрюльку для молока и все остальные мелкие предметы, которые оказались у нас под рукой.
Антон еще позолотил свои подтяжки, и мы использовали их вместо гирлянды.
В качестве ответного жеста Александр позолотил свой ремень.
Им мы украсили верхушку. На модной пряжке блестели буквы DG: Dolce & Gabbana.
– Теперь у нас елка в тренде, – обрадовалась я.
– Мама, ты тоже должна дать какой-нибудь предмет! – возмутился Антошка.
Я сняла тапочек, и после легкой обработки спреем он занял почетное место между плюшевым мишкой и золотой конфеткой.
Неожиданно для нас Антошка позолотил фотографию Тимати, так что остались видны одни глаза, и тоже подцепил портрет на елку.
Мы посыпали все это вместе искусственным снегом, и Александр сказал, что это самая красивая елка в его жизни.
– И самая веселая, – добавил он.
– И моя, – сказала я, глядя ему в глаза.
– И моя, – согласился мой сын за компанию.
В прошлом году он забросил на верхушку елки футбольный мяч, в результате чего она рухнула и половина игрушек побилась.
В новогоднюю ночь Александр приготовил для меня омара по-каталонски и сибаса в шпинате с трюфельным соусом.
– Ну, я поехала, – сказала я своему бывшему мужу, после того как мы уложили Антона спать. В десять минут первого.
– Ты слышала, какой он сказал тост?
– Чтобы все желания исполнялись?
– Ага. Как ты думаешь, что он имел в виду?
Я убрала со стола посуду. Ира так до сих пор и не вышла на работу.
– Не знаю. Вообще-то он хочет быть фотографом.
Я доела салат из Антошкиной тарелки. Бывший муж сидел, развалившись в кресле. Александр ждал у себя дома.
– Каким фотографом? Ты уже сейчас должна внушать ему, что он должен зарабатывать деньги. Зара-ба-ты-вать! Деньги!
– А ты в детстве кем хотел быть? – поинтересовалась я, стоя в дверях.
– Я? Не помню. Космонавтом, наверное.
– Так, может, лучше бы ты стал космонавтом, а? Может, ты бы тогда и не разорился; и с женой не развелся…
– Можно не доставать меня хотя бы в новогоднюю ночь?! – закричал он.
59 
