22 
— У меня идея. Давай дадим ей другое имя. Прозвище.
— Что еще за прозвище?
— Не знаю. Мэриголд.
— Слишком слюнявое.
— Может быть, но все лучше, чем Батт.
— Опять она лезет куда не надо. Возьми ее!
Нили надоело выслушивать приказы девчонки.
— Поскольку ты лучше разбираешься в ее характере, почему бы не присмотреть за сестрой?
— Ну да, разбежалась! — фыркнула Люси.
— Думаю, это самый лучший выход. Кроме того, ты ведь ее любишь.
Лицо Люси, покрытое слоем тонального крема, предательски побагровело.
— Прямо! Терпеть не могу это отродье!
Нили ответила ей скептическим взглядом. Если она действительно не любит сестру, почему глаз с нее не спускает?
Малышка Батт… малышка Мэриголд снова потянулась к рычагу. Нили рванулась вперед, подхватила ее и отнесла к дивану. Держась одной рукой за подлокотник, девочка повернулась к старшей сестре, намеренно ее игнорировавшей. Мэриголд требовательно завопила, требуя внимания. Люси нагнула голову и принялась ковырять слой черного лака на большом пальце ноги. Ребенок снова взвизгнул, на этот раз куда громче. Но Люси словно не слышала. Младенец заорал.
— Заткнись! Заткнись, говорю!
Лицо малышки жалобно скривилось. Из глаз покатились слезы. Нижняя губка задрожала.
— Дерьмо!
Люси вскочила и направилась к выходу, оставив Нили одну с безутешной Батт.
— Скажи, это игра моего воображения или стук в двигателе усилился? — пробормотал Мэтт, поворачиваясь к Нили, сидевшей в пассажирском кресле. Они были в дороге около часа, но все это время он, погруженный в невеселые мысли, ни разу не заговорил с ней.
— Я не прислушивалась.
Ей и в самом деле было не до того — слишком нов и занимателен оказался окружающий их пейзаж.
— Давайте остановимся, — предложила Люси. — Я хотела бы сбегать в торговый центр.
— Вряд ли здесь поблизости имеется торговый центр, — покачала головой Нили.
— Откуда ты знаешь? И пустите меня за руль. Я умею водить эту штуку.
— Тише, — предупредил Мэтт, — не то разбудишь Батт.
Ребенок, к великому облегчению Нили, мирно уснул на своем сиденье.
— Ее зовут Мэриголд.
— Глупости!
Мэтт потянулся к банке газировки, только что вынутой из холодильника. Нили уже заметила его пристрастие к шипучке из экстракта корнеплодов.
— Батт тоже не переваривает эту дурацкую кличку, — поддакнула Люси. — Но Ей все по фигу!
Девчонка стала величать Нили «Она» еще двадцать миль назад.
— Что ж, мне действительно все равно. Хотите вы или нет, а я дала ей это имя, так что вам придется смириться.
Она снова ощутила несказанное удовлетворение от своей откровенной грубости. Иногда следовало бы говорить подобным образом с конгрессменами!
«Сэр, мало того, что у вас воняет изо рта, ваша политика смердит мертвечиной!»
В доме на колесах, который, по словам Люси, назывался «Мейбл», временно воцарилось молчание. Даже древний «виннибаго» — и тот имел имя приличнее, чем несчастное дитя.
Мэтт с раздражением всматривался в дорогу, прислушиваясь одновременно к шуму в двигателе. И все же Нили в который раз поймала себя на том, что наслаждается жизнью. Впереди прекрасный летний день и ни одного приема или званого ужина! Сегодня не придется прикладывать лед к ладоням, намятым рукопожатиями до синяков. Весьма слабое утешение, что не ей одной приходится так страдать. Это проклятие всех политиков. У некоторых президентов даже были свои способы облегчить неприятные ощущения. Вудро Вильсон, например, скрещивал указательный и безымянный пальцы над средним и таким образом не давал крепко стиснуть свою руку. Гарри Трумэн предпочитал схватить руку собеседника первым и просовывал большой палец между его большим и указательным пальцами, чтобы контролировать давление. Аида Маккинли, жена президента Уильяма Маккинли, обычно держала букет, чтобы вообще не пожимать руки. Но самый блистательный выход нашла Элизабет Монро, прекрасная, но высокомерная и преисполненная снобизма супруга пятого президента Соединенных Штатов. Она предпочитала держаться подальше от Белого дома.
Общественные деятели часто прибегают к различным уловкам, чтобы как-то выносить омерзительно-скучные протокольные мероприятия. Один из любимых трюков Нили придумала ее величество королева Елизавета. Желая, чтобы придворные избавили ее от очередного надоедливого приставалы, она перекладывала сумочку из правой руки в левую.
22 
