очень нудно 
92 
Наверное, он понял это, потому что сжал ее колени и легким нажимом начал разводить их.
Нили чувствовала себя юной девственной невестой. И не важно, что она уже не так молода. А если по-прежнему почти девственница… что ж, в этом нет ее вины.
Его руки скользнули на ее бедра, раздвигая их все шире, и Нили покраснела.
Возбуждение Мэтта достигло предела. Он был готов к бою и преисполнен решимости.
Теплый ветерок раздувал занавески, овевая жаркое влажное местечко, открытое его взгляду, решительному и властному. Взгляду хозяина. Собственника.
Он пошевелился и чуть задел большим пальцем светло-каштановые завитки. Нили вздохнула от наслаждения. Его палец коснулся ее, и она еще раз судорожно вздохнула. Для такого сильного человека он невероятно нежен. И с каждым его прикосновением она все сильнее чувствовала, что он словно метит свою территорию. Потом он наклонил голову и поставил клеймо обладания в самом интимном месте. Губами. Темные волнистые волосы щекотали ей бедра. Она ощущала каждое прикосновение его губ, каждый легкий укус и широко открытыми глазами смотрела в потолок, всеми силами противясь накатывающему экстазу, не желая, чтобы все кончилось слишком быстро.
— Не нужно, — простонала она. — Пока… пока ты не будешь во мне…
Глаза Мэтта потемнели от страсти. Смуглая кожа блестела от пота. Он медленно опустился на нее, и Нили впервые в жизни почувствовала себя защищенной, обожаемой, лелеемой… Едва этот человек вторгнется в нее, жизнь необратимо изменится. Навсегда.
Он погружался в нее неспешно, словно боясь причинить боль. И хотя Нили истекала влагой, принять его оказалось не так просто. Он целовал ее… ласкал… пронзая глубже… еще глубже…
Нили вцепилась ему в плечи, зажмурилась от боли и так сильно прижалась к его щеке своей, что не заметила, как ее царапнула щетина. Когда он наконец вошел в нее, она тихо всхлипнула.
Мэтт целовал ее губы, лицо, гладил груди. И лишь однажды с силой подался вперед.
Нили снова всхлипнула и выгнулась. Только тогда Мэтт стал двигаться. Мышцы плеч и шеи подрагивали под ее ладонями, глубокая, поначалу слабая, пульсация продолжала нарастать. В эту минуту для нее в мире ничего не существовало, кроме их слившихся тел и слепящего, буйствующего безумия.
Выпад. Другой.
Древние ритмы все увереннее вели их к вершине наслаждения.
Она просто излучала волны довольства, сонного и уютного, и от этого Мэтту стало так хорошо, что улыбка не сходила с его лица. Он потерся носом о ее плечо. Какая она мягкая! Мягкая, сладостная, неотразимая…
Если она пошевелится, то сразу поймет, что он снова возбужден, а это лучше пока от нее скрыть. Нужно дать ей время. Черт, да и ему тоже! Должен же он осознать в полной мере, что произошло.
Ее дыхание согревало его.
Настоящая сказка…
Ну почему все было так хорошо? И он совсем не испытывал почтительного трепета. И пусть даже он забыл об этом… еще недавно ему казалось, что это будет только роскошным сексом с милой женщиной. Но для этой женщины определение «милая» вряд ли подходит. Она воображала, надменная задира, готовая любого мужчину довести до белого каления. И все-таки она необычайно волнует его. Как ни одна любовница в мире.
Еще кое-что он никак не мог понять… странная вещь, которую он, как ни старался, не мог выбросить из головы. Назойливая мысль упорно возвращалась, хотя казалась невозможной. Все его инстинкты не просто подсказывали — кричали: она новичок в сексе. Совсем зеленый новичок.
Он упорно, но безуспешно отмахивался от этой мысли. Нили вела себя как человек, впервые попавший в Париж или купивший билет на «русские горки». Она не была близка ни с одним мужчиной. Включая своего покойного мужа, президента Соединенных Штатов.
Эту тайну он не откроет никому, и ничего тут не поделаешь. Но все-таки Мэтт хотел подтверждения. Не для газетного репортажа. Для себя.
Нили медленно чертила круги у него на груди.
— Я знаю, что слишком худа. Спасибо, что не стал подшучивать.
Мэтт улыбнулся. Ох эти женщины! Сколько жалоб сестриц ему пришлось выслушать! Одна рыдала, что у нее слишком толстые большие пальцы, другая не вылезала из специальных антицеллюлитных штанишек.
— Женщины голодают, чтобы иметь такое тело, как у тебя.
— Все равно я ужасно костлявая.
Может, и так, но даже худоба ей шла, была частью ее характера.
— Может, ты не заметила, но живот у тебя не такой плоский, как в тот день, когда мы встретились.
92 
