12 
Олежек стал глазеть по сторонам. Видимо, мое поведение не вызывало у него интереса.
— Как будем валить? — Олежек смотрел мне прямо в глаза.
В этой ситуации он чувствовал свое превосходство и получал от этого явное удовольствие.
— Ну а как ты думаешь? — Олежек в самом деле задумался.
— Можно закатать в бетон. — Я покосилась на официанта. Официант покосился на нас.
Я попросила еще мандариновый сок.
— Можно закопать на кладбище. По шейку. Дня на три. Ты подъедешь, посмотришь.
Глаза Олежека не блестели от возбуждения, как это бывает у сумасшедших. Он говорил спокойно, по-деловому, как моя Галя про салаты.
— Или вот еще неплохо: взять твой ботокс — и под кадык.
Мне это тоже показалось неплохо.
— Можно просто застрелить, конечно. Тогда я дам тебе фотографию.
Фотографию мертвого Фетишиста я бы вставила в семейный альбом. Там еще много пустых страниц. А может быть, даже носила бы с собой.
— Можно повесить, утопить, задушить. Мысленно Олежек загибал пальцы.
От такого огромного количества вариантов мне становилось легче. Как будто сознание того, что из десятка возможных преступлений я выберу всего одно, делало это преступление в моих глазах менее значительным.
— Можно скинуть с крыши, удушить выхлопными газами…
Олежек явно импровизировал. Я хотела тоже что-нибудь придумать, но не получалось.
— Ну, выбирай. И назначай время.
Я задумалась.
Попробовала представить ситуацию со стороны.
Я всегда так делала, когда реальность не устраивала меня.
Злодей убивает прекрасного, доброго принца. Принцесса в горе. Назначает награду за голову виновного. Подлый изменник пойман. Остается только выбрать казнь.
— Четвертовать, — сказала я, и Олежек подавился сигарным дымом.
— Ты имеешь в виду расчлененку?
Подкатила тошнота.
— Нет. — Я вздохнула. — Просто убей его.
— Как?
— Чтобы он знал, за что это.
Олежек кивнул.
— О'кей. Ему скажут.
— У него есть дети? — спросила я.
В глазах Олежека замер вопрос.
Он решил, что я имею что-то против детей Фетишиста.
Я покачала головой.
— Ладно. Не важно.
— Когда?
— Сам решай. Я не хочу знать точное время.
— Договорились.
— Как я узнаю о том, что он — все?
— Я предлагал тебе фотографию.
— Нет. Я узнаю из газет. Придумай что-нибудь, чтобы это попало в криминальные хроники.
— Ладно.
Я попросила счет. Мы попрощались.
Я не могла поверить, что сделала это.
7
Это был банный день.
Среда. Самое подходящее время.
В начале недели приходится делать то, что накопилось за выходные.
В конце недели хочется сидеть в ресторанах и ходить по клубам.
В среду можно собраться с девочками и затопить баню.
У меня — турецкая.
Приехала Вероника. Ее муж Игорь простудился, сидел дома под присмотром охраны и домработницы, и она могла расслабиться, не волнуясь, где он и с кем.
Приехала Лена. Ее муж ушел к секретарше два года назад. В ушах у нее были фальшивые бриллианты, но в нашей деревне никому не могло прийти в голову, что бриллианты бывают ненастоящие. Так же как, например, в хозяйственном магазине в Мневниках никто бы не понял, что круглая стекляшка у меня на пальце стоит дороже, чем весь их магазин.
Приехала Катя. Ее друг Муся, известный в Москве тусовщик и гомосексуалист, терпеливо ждал, когда Катя отчается найти себе мужа и, будучи близка к критическому для деторождения возрасту, согласится родить от него. Потому что никто из его прекрасных мускулистых возлюбленных не мог рожать просто по природе своей.
Мы зажгли свечи, завернулись в простыни, и Галя налила нам чай, который заваривался только по средам, — специальный сбор трав и цветов.
Никто не говорил о Серже.
Катя рассказывала про уникальную бабку, которая умела загадывать сны. Целый день читала молитвы и в результате ночью во сне получала ответ на волнующий ее вопрос.
Вопросы ее волновали все больше одни и те же.
После Катиного посещения бабке приснилось, будто Катя стоит на берегу океана и с рук кормит хлебными крошками мелкую океанскую рыбку.
Что означало беременность.
Катя была бабкой довольна.
Единственное неудобство состояло в том, что, приезжая к бабке, всегда рискуешь встретить каких-нибудь знакомых. Потому что к бабке ездит вся Москва.
12 
