очень нудно 
126 
Утром я совсем не завтракаю и, выпив только кофе с маленьким пирожным, выхожу из дома. Чтобы занять сидячее место, я пропускаю несколько поездов на Кита-Сэндзю линии Хибия и сажусь в третий вагон через первую дверь.
В тот день я, вероятно, сел в поезд, который отправлялся в 7:53. Заняв место, я обычно сразу же засыпаю. Газет или чего-нибудь еще я никогда не читаю. Незадолго до Хигаси-Гиндза я, само собой, открываю глаза. Однако раза три в год просыпаю свою станцию (смеется). Когда прихожу в себя, уже станция Камиятё или какая-нибудь другая.
В тот день я проснулся на Кодэмматё, потому что поезд остановился. Объявили, что на станции Цукидзи произошел взрыв, и поезд некоторое время постоит здесь. Я продолжал сидя ждать, пока не раздалось объявление, что неизвестно, когда возобновится движение. Подумал: ничего не поделаешь, — и вышел из поезда. В этот момент мне ударило в нос запахом изопропилового спирта[84]. Этот запах я хорошо знаю — в нашей компании мы используем его для протирки стеклянных частей копировальных машин.
Когда я сошел с поезда, то увидел лежавший на полу станции около колонны какой-то предмет, завернутый в газету. Похоже, от него как раз и шел запах изопропанола, однако тогда я не придал этому значения. Но я хорошо помню, что после подумал: что же это может так пахнуть? — и наклонился. Когда я нюхал, то глубоко втянул в себя воздух. Изопропанол сам по себе не опасен.
На станции Кодэмматё я видел только одного упавшего человека. Когда я проходил билетный контроль, то мельком увидел: сидит мужчина, прислонившись к колонне. Он харкал пеной, и руки у него дрожали. Но он был только один такой, и я подумал, что ему просто стало плохо.
Выйдя со станции, я хотел дойти пешком до Нихомбаси, однако сразу почувствовал себя неважно — стало тошнить, закружилась голова, и, похоже, село зрение. Я снял очки и вновь надел их, но ничего не изменилось. Все было не в фокусе и как-то поблекло. Разболелась голова. Я потерял ориентацию и не знал, куда мне идти, но подумал: если я пойду туда, куда идут остальные, то куда-нибудь и выйду, — и пошел с потоком людей.
По дороге несколько раз садился, так мне было скверно. Хотелось вернуться домой, но отсюда компания была ближе, поэтому я решил идти на работу. Хоть я и шел, но куда иду, не понимал. По одному и тому же месту проходил два-три раза. Идти было чрезвычайно трудно. Такое чувство, будто у меня сильное малокровие. Затем я зашел в какой-то магазин и хотел купить карту города, чтобы понять, где я нахожусь, но пришлось отказаться — я не мог читать.
Вдруг меня охватила тревога: не лопнул ли у меня кровеносный сосуд, — в последнее время возросли такие случаи среди тех, кому за тридцать. Подумал: как плохо — купив квартиру, я взял ссуду, чтобы заплатить первый взнос, а жена ждет ребенка. Если так будет продолжаться, то что делать? Такие вот мысли промелькнули у меня в голове.
Шагая как в тумане, я как-то добрался до станции Нихомбаси. Там сел на поезд линии Гиндза и вышел на Гиндзе, откуда пешком дошел до компании. Однако все это у меня совершенно не осталось в памяти. В офис я пришел что-то около 8:45. Уже началась утренняя разводка. Я переоделся в рабочую форму и присоединился к остальным, но уже не мог ни стоять, ни слушать. Однако то, что я переоделся, говорит о моем стремлении работать (смеется). Вероятно, сила привычки, иначе в таком состоянии я бы на работу не пошел.
Однако я уже не мог больше терпеть и отпросился в больницу. Больницу Хибия. Пришел я туда между 9:30 и 10 часами, и там уже было много пострадавших. Когда в новостях по телевидению упомянули первую дверь третьего вагона поезда, который остановился на станции Цукидзи, у меня в голове все стало на свои места. Это был завернутый в газету сверток, который я увидел, когда сошел с поезда на Кодэмматё. Я тогда еще наклонился и понюхал его, а потому пострадал больше других.
В больнице я провел только одну ночь. После капельницы тяжелое состояние прошло, и зрение постепенно улучшилось.
Сейчас уже все прошло, однако я замечаю: по сравнению с прошлым, чаще стал забывать. Не то чтобы забывать что-то одно, а иногда память вообще исчезает. Что же я хотел сделать? — такое время от времени у всех бывает. Однако со мной случается иначе. С самого начало буквально все вылетает из головы.
Если мне кто-то скажет: сделай это так, — я забываю не то, что мне сказали, а сам факт, что мне вообще что-то говорили. Позже, подумав, вспоминаю, что мне это сказали, но оказывается: это не так.
126 
