очень нудно 
26 
Ангелина Петровна отказалась от десерта, Константин Сергеевич, из солидарности, тоже.
– Как наш новенький? – спросила она, слегка вытирая губы льняной салфеткой. Так, чтобы не стереть помаду.
– Внес некоторое разнообразие в жизнь отделения, – улыбнулся доктор.
– Вам все разнообразия не хватает? Пойдемте.
В холле их сразу же встретил новенький. Он был одет в абсолютно прозрачную черную рубашку, со вставкой из черной сеточки на спине, джинсы, отделанные разноцветными камнями, и кожаные шлепанцы. Его глаза были чуть-чуть подкрашены.
– Здравствуйте! – протяжно проговорил он высоким голосом, очень манерно. – Значит, это вы будете мои мучители?
– Мучить вас никто не собирается, – улыбнулась Ангелина Петровна.
– Тюремщики! – закричал молодой человек.
– У нас не принято так громко кричать, – мягко произнесла Ангелина Петровна.
– Я объявляю голодовку до тех пор, пока меня не выпустят отсюда! И не вернут мобильный.
– Мне не хочется вести разговор в таком тоне, – Ангелина Петровна кивком головы попрощалась с новеньким пациентом.
– Это потому, что вы привыкли общаться с сумасшедшими! А я – нет! Я не псих! И вы прекрасно это знаете! – крикнул он ей вслед.
Константин Сергеевич обернулся, чтобы что-то ответить, но поймал взгляд главного врача и послушно пошел за ней.
Она открыла дверь в самую последнюю палату, они молча зашли внутрь. На кровати лежал с закрытыми глазами, видимо спал, очень пожилой мужчина. Услышав звуки входящих людей, он шевельнулся, но Ангелина Петровна заботливо убрала его руку под одеяло, улыбнулась и произнесла:
– Тш-ш-ш. Попозже зайдем.
Мужчина закрыл глаза, доктора вышли.
Только когда они оказались в кабинете Ангелины Петровны, Константин Сергеевич заявил:
– Гомосексуализм – это не сумасшествие!
– Попробуйте объяснить это его дедушке. – Ангелина Петровна закурила.
– И сколько мы здесь будем его держать? – Насчет голодовки, это он серьезно?
– Ну, от завтрака отказался.
– Что было на завтрак?
– Обычный, континентальный: яйца, круассаны.
– Пусть свяжутся с его родными, выяснят, что он там больше всего любит. И приготовьте на ужин.
– На обед или на ужин? Он еще не обедал.
– На ужин. На обед – пусть еще повыпендривается.
– Я понял… Оля просит телефон. Ангелина Петровна внимательно посмотрела ему в глаза.
Невозможно. Шансов на то, что она помнит номер своих родителей, мало. Но они все же есть. Рисковать нельзя.
– В телефоне отказать.
– Ангелина Петровна? – Доктор стоял уже около двери, когда неожиданно обернулся.
– Да? – Она уже было потянулась за телефоном, но положила его обратно.
– Про наше отделение пациенты анекдоты рассказывают.
Вопросительный взгляд Ангелины Петровны, брови немного домиком.
– Как попасть в дурку? – весело начал Константин Сергеевич. И продолжил: – На вопрос «скорой помощи», отчего «белка», ответить: от Луи Тринадцатого! 3
– Я вас больше не держу. – Ангелина Петровна умела проговаривать подобные фразы с милой улыбкой.
– Извините, – смутился Константин Сергеевич и побыстрее захлопнул за собой дверь.
– Котенок? – Ангелина Петровна не дождалась ответа. На другом конце провода, видимо, нажали красную кнопку.
Ангелина Петровна набрала «повтор».
– Тигренок?
– Р-р-р.
– Что делаешь?
– Никак не могу вылезти из постели.
– А зачем тебе вылезать?
– Тебя послушать, так я все время должен находиться в постели и ждать тебя.
– Неплохо.
– А мне хочется сделать что-нибудь великое. Вот я сейчас встану и пойду сделаю что-нибудь. Такое! Ух! А ты потом будешь мной гордиться.
– Я и так горжусь.
– Нет, ты гордишься собой.
– Ну, что ты начинаешь?..
– Я не начинаю.
– Поспи еще немного.
– Вот-вот.
– Целую тебя. И пусть тебе приснятся прекрасные сны: мы с тобой.
– А мне только это и снится. Что еще?
– А этого мало?
– Не знаю. Наверное, нет.
– Ну, вот видишь. Я тебя целую. – Целую тысячу раз.
– А я миллион.
– А я миллион один.
– У меня вторая линия. Целую! Целую! Целую!
Она не отключилась, пока Аркаша не сказал: пока!
26 
