124 
На сиденье взятого напрокат «фольксвагена» лежала карта города, и Ноэль, заглянув в нее еще раз, поехал прочь из центра. Юноша объехал Олимпийский стадион, в Шарлоттенбурге он ненадолго вышел из машины, чтобы взглянуть на озеро и замок. Ноэль не мог этого знать, но он стоял сейчас на том самом месте, где тридцать пять лет назад стояла его бабушка Кассандра фон Готхард рядом с человеком, которого любила, – Дольфом Штерном.
Из Шарлоттенбурга Ноэль направился в Шпандау – посмотреть на знаменитую цитадель, постоять у прославленных ворот. На каменных барельефах были высечены шлемы, символизировавшие всевозможные войны – от средних веков до последней доски с цифрами «1939». В тюрьме сидел один-единственный узник – Рудольф Гесс, содержание которого обходилось городскому муниципалитету более четырехсот тысяч долларов в год. Из Шпандау Ноэль поехал в Грюневальд. Он двигался вдоль озера и разглядывал дома, разыскивая адрес, который дал ему Макс. Ноэль собирался поподробнее расспросить мать, но, когда подошло время, не решился. Макс рассказал ему примерное направление, он писал (правда, без подробностей), каким красивым был этот дом прежде. А однажды поведал историю о том, как дедушка Ноэля спас ему, Максу, жизнь, когда ему пришлось бежать из страны; как вырезал из рам два бесценных полотна, скатал в трубку и вручил своему другу.
Сначала Ноэль решил, что проехал мимо, но вдруг он увидел ворота. Они в точности соответствовали описанию Макса. Ноэль вылез из машины и стал их рассматривать, когда появился садовник.
– Bitte?[6]
Ноэль почти не говорил по-немецки. Он едва помнил то, что изучал в Гарварде всего три семестра несколько лет назад. И все же ему каким-то образом удалось объяснить старику, ухаживавшему за садом, что много лет назад дом принадлежал дедушке Ноэля.
– Ja?[7]
Садовник поглядел на него с интересом.
– Ja. Вальмар фон Готхард, – с гордостью произнес Ноэль.
Старик улыбнулся и пожал плечами. Он никогда не слышал этого имени. Тут появилась пожилая женщина и стала выговаривать садовнику, что следует поторопиться, так как мадам вернется из путешествия уже завтра вечером.
Улыбаясь, старик объяснил жене, почему здесь оказался Ноэль. Женщина подозрительно поглядела на незнакомца, потом перевела взгляд на мужа. Поколебавшись немного, она неохотно кивнула и жестом велела Ноэлю следовать за ней. Он вопросительно глянул на старика, неуверенный, что правильно понял.
Но садовник, улыбаясь, взял Ноэля за руку:
– Она разрешает вам посмотреть.
– И внутри дома?
– Да.
Старик довольно закивал головой. Он все понял. Как замечательно, что этот молодой американец настолько интересуется страной своего деда, что даже приехал сюда! Многие уже давно позабыли, откуда они родом, ничего не знают о том, что здесь было до войны. Но американец вел себя иначе, и это очень нравилось старику.
Кое в чем дом оказался совсем не таким, каким ожидал его увидеть Ноэль, но некоторые помещения в точности соответствовали описаниям Арианы – она часто рассказывала сыну о своем детстве. Третий этаж, где она когда-то жила с няней и братом, совершенно не изменился. Большая комната для игр, две спальни, огромная ванная. Сейчас здесь располагались комнаты для гостей, но Ноэль отчетливо мог представить себе, как жила его мать. Зато второй этаж претерпел значительные изменения. Сейчас здесь находились маленькие спальни, гостиные, библиотека, комната для шитья и комната, вся забитая игрушками. Очевидно, в доме произошла перепланировка, и от прошлого мало что уцелело. Парадная лестница все же оставалась такой же величественной и торжественной. Ноэлю очень легко было представить себе дедушку, сидевшего во главе стола в огромной столовой. На мгновение юноша вспомнил про нацистского генерала, развлекавшегося здесь с девочками, но быстро отогнал неприятное видение.
Он рассыпался в благодарностях перед пожилой парой, перед уходом сделал фотографию дома. Может быть, он попросит Тамми сделать набросок с фотографии и потом подарит матери. Эта идея очень понравилась ему. Он потратил массу времени, чтобы отыскать на Грюневальдском кладбище место захоронения семейства фон Готхардов; наконец нашел и долго вчитывался в имена дядьев и тетушек, прабабушек и прадедушек – никого из них он не знал. Только одно имя было ему знакомо – имя его бабушки Кассандры фон Готхард. Интересно, отчего она умерла такой молодой – всего в тридцать лет?
124 
