5

У Никанора Семеновича не один кабинет, а целых два. Большой — для общего разноса, и маленький — для разноса индивидуального. Кто-то недавно уточнил: для групповухи и для интимного секса. Да, пожалуй. Интересно, с какой позы начнет? У меня три дела и все, считай, висят. Так что интим мне обеспечен. Наверное, начнет все-таки с Молитвина. Похоже, шум архары подняли преизрядный.

Попробовала на всякий случай рекомендованный сослуживцами «Заговор от выговора». Простой, как швабра: по дороге к начальству вышеупомянутое название следует повторить восемнадцать раз подряд, и как можно быстрее.

На седьмом разе я сбилась, закашлялась и отчетливо поняла: проблем не миновать.

Секретарша взглянула на меня томными глазами и колыхнула крутым бедром в сторону левой двери. Значит, в «малый»; следовательно, разнос будет индивидуальный, как и предполагалось. Пожаловаться, что ли, с порога на ночной потоп? Может, посочувствует? Ведь не зверь же он, в конце концов!

— Эра Игнатьевна? Прошу, прошу, садитесь сюда, в это кресло, здесь удобнее…

Я переступила порог — и поняла, что мой стратегический план оказался бесполезен. Более того, запахло чем-то знакомым. Дерьмом? Да, пожалуй, но только очень уж дерьмистым.

— Что это вы такая бледная? Переработались? Ай-яй-яй!

— Это пудра! — сообщила я, надеясь осадить его медоточивость, но Никанор Семенович лишь одарил меня очередной улыбкой и величественно опустился в кресло. Кресло под стать начальнику — и начальник под стать креслу. Какой-то поэт прошлого века что-то писал о «телес десятипудовиках»…

ВЗГЛЯД ИСПОДТИШКА…

Зря говорят, что толстяки добродушны! Маленькие бесцветные глазки тонут в трясине гладких, словно не ведавших бритвы, щек, уголки толстых губ приподняты в «вечной» усмешке — но не дай, Господи, поверить в эту доброту! И хитер! Как хитер, толстяк! За пять лет схарчил трех замов, сейчас догрызает четвертого. Так и кажется, что под жиром, словно под броней, прячется кто-то другой — худой, жилистый, не любящий улыбаться… А еще у него потные ладони — противно руку пожимать. Вот он какой, прокурор города Никанор Семенович…

— Комплимент хотите?

— Еще один? — не утерпела я. — Только не по поводу внешности!

— Внешности? — начальство соизволило хмыкнуть. — Эх, мне бы годков двадцать сбавить…

Ну это он, положим, врет! Недаром секретарш коллекционирует…

— Предупреждаю — комплимент грубый, зато в точку. Был я с утреца в мэрии, и там, знаете, вас вспоминали. Бажанов, который новый шеф Хирного, поинтересовался (уж извините, Эра Игнатьевна!): кто это вас трахает? Хирный пояснил, что это вы всех трахаете…

Смеяться? Еще чего! Обидеться? Нет, не стоит. Хамство, конечно, зато из первых рук.

Значит, поминали…

— И кого я трахнула на сей раз?

— Ну что вы, Эра Игнатьевна! Это я так, к слову…

Значит, к слову. То есть вполне достаточно мне знать, что моей скромной персоной заинтересовался начальник УВД вкупе с новым заместителем мэра. Бажанов?.. Ну конечно, он же курирует все силовые, в том числе ОМОН!

Так-так… тут из подворотни — таракан…

Между тем начальственная улыбка начала медленно сползать. Щеки обвисли, глазки спрятались за складками, послышался тяжелый вздох. Все, мед кончился. Сейчас пойдет иной продукт.

  45