очень нудно 
98 
Попил.
Утерся.
И встал у окна.
Снаружи было не то чтоб темно, а так — мутно. Смутно, как в перспективе моего будущего, которое еще недавно было относительно светлым. Изредка в сизой круговерти небес мелькал щербатый пятак луны, и тогда сполохи гурьбой бродили по снегу. Вон серая тень заметалась меж гаражами, на миг остановилась у штабеля кирпичей и сгинула, как не бывало. Сват-Кобелище гуляет. Территорию метит. Сходить, пособить?.. Или ладно, мы и здесь отметимся.
Резиновая помпа, затыкавшая отверстие сливного бачка, опять слетела с кронштейна, и пришлось, ругаясь, в сотый раз прикручивать ее проволокой. Не сантехника ж звать из-за такой ерунды. И уж тем более — не утопца хлебушком приманивать…
Сами с усами.
Во дворе послышался шум машины. Странный шум, сдавленный, хрипотцой отдает, будто машина и не хотела вовсе шуметь, а просто кралась себе, привстав на цыпочки. Дурацкое сравнение. Дурацкая машина. Дурацкий я. Я вернулся в кухню и снова встал у окна. Действительно, по открытому пространству двора кругами ездила машина. Свяченый джип парня в дубленке? Нет, очертания другие. Вот фары погасли, умолк двигатель — и луч галогенного фонарика полоснул наискось по гаражам. Охота на Сват-Кг оелища? Луч упал на снег, по-пластунски двинулся вдоль мокрой полосы грязи — здесь, видимо, проходила подземная теплоцентраль, потому что снег всегда таял мгновенно — затем свет благополучно умер, и во мгле шелохнулась удивительная машина. Пересекла грязевую полосу… опять остановилась. Развернулась. Я отшатнулся: мне почудилось, что в зрачки вонзились две огненные иглы. Почти сразу люди в машине увели фонарик ниже — балкон, стена, вдоль стены… вход в подвалы…
Машина заурчала, точь-в-точь как Миня, когда ему дашь рафинадику, и навозным жуком уползла в подворотню. Рокот удаляется. Тишина.
Пожав плечами, я все-таки добрался до распечатанной колоды иконок и выудил наружу священномученика Киприана вкупе с Пантелеймоном-целителем. На всякий случай. Хуже не будет. Ишь, Ерпалыч, друг ситный — а образки-то дорогие, на меловке, и полиграфия знатная, полноцветка! Такие лишь в соборных киосках продаются. Щеголь ты, старичина… где тут у тебя, верней, уже у меня, спички? Ага, вот… Запалив свечки, я сунул их в специальные подставки перед зажимами для образков и собрался было «баю-бай». Луна плеснула в просвет горсть серебра, двор за окном вспыхнул умирающим фейерверком; и вновь серый силуэт замаячил близ теплоцентрали. Собака? Я пригляделся. Человек. Вроде бы человек. Силуэт наклонился, длинные руки зашарили в грязи — аккуратно, осторожно, словно опытный археолог откопал наконец заветный черепок и теперь намеревался выколупать его из плена веков, не повредив и краешка.
Если б кто знал, как мне все это надоело!
Что именно, Алик?
Все.
Иду спать.
2
…это «ж-мс-ж» неспроста! — сказал Винни-Пух.
Я потянулся, хрустя всем своим бедным скелетом. И снова услышал: жужжание. Тихое, вкрадчивое. Это «ж-ж-ж»…
Проклятье!
Дверь!
Дома у меня замок английский, хлопнешь дверью — он и закроется. А здесь еще и ручку вертеть надо — вот и забываю вечно запереть. Так и спал нараспашку. Заходите, люди-нелюди добрые…
Прокравшись к стенной нише, я сунулся внутрь, стараясь не скрипнуть лишний раз, и вскоре стал счастливым обладателем молотка. Цельнометаллического, с гвоздодером вместо обушка и длиной в локоть. Хорошая штука. Успокаивает нервы. Подумав, я прихватил еще и парочку «дротов», сунув их сзади за резинку пижамных штанов.
Теперь можно и в коридор.
Еще с полминуты я тупо стоял в коридоре, уставясь на входную дверь.
Запертую.
На два оборота.
Ж-ж-ж… это из ванной комнаты.
Я подкрался поближе. Ладони мигом вспотели, молоток скользким угрем заворочался в руках, норовя вывернуться… Свет. Свет из ванной. Там кто-то есть! Живой и жужжит. Ну, сейчас он у меня дожужжится!..
Вперед!
Всю свою злость, все раздражение беспокойной ночи, всю память о встрече с Месяцем-из-Тумана я вложил в этот пинок. Дверь распахнулась с болезненным хрустом, гулко ударившись о кафель стенки, я взмахнул молотком, поскользнулся на мокром линолеуме…
Очень болела спина. И еще — ниже спины, куда едва не воткнулся один из спасительных «дротов». Молоток, предварительно треснув меня по коленке, лежал рядом.
Касаясь гвоздодером стоптанного шлепанца на босой ноге, покрытой у щиколотки синими пятнами.
98 
