44 
До утра мы с мужем так и не поговорили. За завтраком он время от времени взглядывал в утреннюю газету, которую я положила рядом с его чашкой. Говорил он мало и ни словом не обмолвился о том, что его отец еще не показывался. Я же чутко прислушивалась к комнате Огаты-сан, но там все было тихо.
– Надеюсь, сегодня все пройдет хорошо, – нарушила я наконец молчание.
Муж пожал плечами.
– Незачем поднимать такую суматоху. – Взглянув на меня, он продолжал: – Сегодня я хотел надеть черный шелковый галстук, но ты его куда-то задевала. Не надо трогать мои галстуки.
– Черный шелковый галстук? Он висит на вешалке вместе с другими.
– Сейчас его там не оказалось. Я тебя прошу не рыться постоянно в моих галстуках.
– Шелковый галстук должен быть вместе с остальными. Я его позавчера гладила, зная, что он тебе сегодня понадобится, и уверена, что повесила его на место. Ты точно знаешь, что его там нет?
Муж нетерпеливо вздохнул и уткнулся в газету.
– Не важно. Сойдет и этот.
Он молча продолжал завтракать. Огата-сан меж тем не появлялся, и я пошла послушать возле его двери. Из комнаты не доносилось ни звука, и я уже собиралась тихонько приотворить дверь, но муж меня окликнул:
– Чего это ты там затеяла? Времени у меня в обрез, ты же знаешь. – Он толкнул вперед чайную чашку.
Я снова села к столу, отставила в сторону использованные тарелки и налила Дзиро чаю. Он торопливо отхлебывал из чашки, косясь на первую страницу газеты.
– Сегодня важный для нас день, – сказала я. – Надеюсь, все пройдет хорошо.
– Незачем поднимать такую суматоху, – повторил Дзиро, не поднимая глаз.
Перед уходом, однако, Дзиро тщательно осмотрел себя перед зеркалом в прихожей, поправил галстук и проверил, гладко ли выбрит подбородок. Когда он ушел, я снова остановилась возле двери Огаты-сан и прислушалась, но там было тихо.
– Отец, – негромко позвала я.
– А, Эцуко, – послышался голос Огаты-сан. – Я так и знал, что ты не дашь мне залеживаться.
Слегка успокоившись, я пошла на кухню заварить свежего чаю, потом накрыла для Огаты-сан завтрак. Приступая к еде, он вскользь заметил:
– Дзиро, кажется, уже ушел.
– О да, давно. Я уже собиралась выкинуть отцовский завтрак. Думала, из-за лени раньше полудня не встанет.
– Ну-ну, Эцуко, не будь такой бессердечной. Доживешь до моих лет – и тебе захочется порой расслабиться. А кроме того, побыть с тобой – это для меня что-то вроде каникул.
– Что ж, в таком случае отцу позволено немного полениться.
– Дома, в Фукуоке, возможности вот так поваляться в постели у меня не будет, – сказал Огата-сан, берясь за палочки. Он глубоко вздохнул: – Думаю, скоро мне пора в дорогу.
– В дорогу? Спешить некуда, отец.
– Нет, мне на самом деле пора возвращаться. Работы по горло.
– Работы? Какой работы?
– Ну, для начала нужно установить на веранде новые панели. Потом построить в саду каменную горку. Я за нее еще даже не принимался. Камни лежат в саду уже несколько месяцев и меня поджидают. – Вздохнув, Огата-сан принялся за еду. – Вернусь – и вот так поваляться в постели больше не придется.
– Но уезжать сейчас необходимости нет, разве не так, отец? Ваша горка никуда не денется.
– Это очень мило с твоей стороны, Эцуко. Но время поджимает. Видишь ли, осенью я жду к себе дочь с мужем, и всю работу нужно закончить до их приезда. В прошлом году и в позапрошлом они навещали меня осенью. Предполагаю, что они захотят приехать и нынче.
– Понятно.
– Да, нынешней осенью они просто обязаны меня навестить. Для мужа Кику ко это самое удобное время. А Кикуко постоянно твердит в письмах, что ее прямо-таки разбирает любопытство посмотреть мой новый дом.
Огата-сан покивал головой и снова взялся за свою еду.
– Какая у вас любящая дочь Кикуко-сан, отец, – сказала я, наблюдая за ним. – Ехать не близко, из Осаки дальний путь. Она, должно быть, скучает по вам.
– Полагаю, время от времени она чувствует потребность избавиться от свекра. Иначе не понимаю, зачем ей забираться так далеко.
– Нехорошо, отец. Уверена, она по вам скучает. Я вынуждена буду передать ей ваши слова.
Огата-сан рассмеялся:
– Но дело обстоит именно так. Старик Ватанабэ командует ими, как военный диктатор. Всякий раз по приезде они только и толкуют о том, насколько невыносимым он становится. Мне самому старик по душе, но нельзя отрицать, что он и вправду самодур. Думаю, им понравился бы вот такой уголок, как этот, Эцуко, – квартирка для них одних. Совсем неплохо, когда молодые пары живут отдельно от родителей. Молодожены все чаще и чаще так поступают. Молодые люди вовсе не желают терпеть, чтобы старики-самодуры ими помыкали.
44 
