очень нудно 
53 
В ноздри шибанул запах печеной свинины. Иллюзия, но Лючано одолела тошнота. Не хватало воображения представить, что здесь когда-то жили люди. Ели, спали, боролись; беседовали, стоя в душевой. Дом пахлаван-пира канул в небытие: ни руин, ни обломков – ничего. Стены воронки представляли собой однородную массу, похожую на грязную слюду. Накатил страх. Померещилось: на дне притаилось чудище, сотканное из языков огня, жуткий муравьиный лев.
Тарталья попятился от края. Но людоед не обратил внимания на испуг жалкого кукольника. В воронке уже присутствовала более вкусная добыча, доброй волей скользнув в раскаленную пасть. Внутри, поднимая босыми ступнями облачка пепла, бродил кругами молочный поросенок, овощ, безмозглый Пульчинелло – антис Нейрам Саманган. Потерянный. Закопченный. Одинокий. Не глядя на зрителей, столпившихся вверху.
Сегодня он вновь попытался проломить барьер; вернуться в себя-прежнего. И вновь – не смог. Пространство без сопротивления уступало антису, но время не давалось.
– Действуйте, Борготта. Вы знаете, что от вас требуется.
Фаруд вдруг перешел на «вы»: наверно, от волнения.
– Вот вам инвентарь, – на антиса полковник старался не смотреть. Минута слабости, когда Фаруд рыдал, глядя на воскресшего Нейрама, давно прошла. Сейчас полковник был на задании. – Он наверняка проголодался. Позовите его, пообещайте накормить…
Сагзи избегал называть антиса по имени.
– И принимайтесь за дело. У нас мало времени.
В руки Лючано сунули жестяную миску. Там лежали две до чертиков знакомые банки с «замазкой» и алюминиевая ложка. Где и добыть успели? Он тупо уставился на «инвентарь» – и почувствовал себя беременной женщиной.
Ребенок дрыгнул ножкой.
Что-то шевельнулось внутри… тела? сознания? – пробуждаясь ото сна.
«Я не делю себя на тело и сознание,» – сказал Нейрам Саманган на этом самом месте три года назад, за миг до превращения в робота. Птица Шам-Марг тоже не разделяла себя надвое. «Я не делю…» – Лючано Борготта один раз слышал, один раз видел, и наконец ощутил на собственной шкуре: что значит слияние плоти и рассудка.
Пенетратор пошел на контакт, как равный с равным.
В начале их противоестественного союза вагу держал Тарталья. Человек управлял нитями «волшебного ящика», побуждая растущую флуктуацию пронизывать время и пространство, из края в край бороздить Ойкумену, глядя на мир глазами персонажей вселенской пьесы. Но вскоре, окрепнув, пенетратор наловчился перехватывать контроль над сгустком одушевленной материи, скармливая кукле «видения» по собственному выбору. Лишь когда он выпускал управляющую вагу из листьев-ладошек, человек обретал самостоятельность.
Или – или.
В каждый конкретный момент главным являлся кто-то один.
Неправильное, ущербное разделение, противное самой сути волновых существ. Если раньше флуктуация была слугой, подсовывавшим хозяину информацию, или господином, ведущим чужое тело к загадочной цели, то сейчас бывший «огрызок» предлагал сотрудничество.
Не разграничивая материю и энергию, корпускулу и луч; «я» и «ты».
Чуткие пальцы кукловода тронули нити Тартальи, внося легкие коррективы. В то же время флуктуация, как собака – брюхо для ласки, настойчиво подставляла свою невообразимую вагу под ладони второго кукловода – Лючано Борготты. Оба – артист и марионетка, ведущий и ведомый, кукольных дел мастера…
Нечаянные симбионты успели побывать и в той, и в другой ипостаси. Невропасты, неудачники, жертвы обстоятельств, они хотели одного: выжить, не убивая друг друга!
«Ты согласен?..»
«Да…»
Трижды.
Желает ли дитя зла матери в момент рождения? Мечтает ли мать, умирая при родах, увлечь за собой, в смертную пропасть, хнычущего младенца? Человек дал приют чужеродной форме жизни, материя – флуктуации континуума. Послы двух держав обменялись верительными грамотами. Частица космоса, толика человеческого. Теперь, на пороге рождения и гибели, пенетратор желал чуда.
Увы, с их «удачей» рассчитывать на чудо не приходилось.
Флуктуации не дано родиться на планете: давящая масса вещества уничтожит космического странника. Но и оттягивать момент выхода из тела пенетратор больше не мог. Он и так держался до последнего. Перехватывая контроль, подчиняясь «медикам» в космопорте, подписывая контракт с сатрапом Пиром, «огрызок» вел человека к намеченной заранее кульминации спектакля. В конкретную точку времени и пространства.
53 
