46 
В ватной спросонья голове вертелись сценарии романов, которые я никогда в жизни не напишу. Я думал о том, что фиг с ними, с боеголовками. Победы в войне давно уже одерживаются не на поле боя, а на экране ТВ. Осознав это, руководство страны рано или поздно махнет рукой на закупку вооружений и бросит-таки все силы на куда более важный информационный фронт. Я вылез из метро, закурил сигарету и представил, как это могло бы выглядеть. Премьер вызывает на секретное совещание финансовых воротил. Щуря стального оттенка глаза, он объясняет задачу: отныне никаких яхт и бриллиантов. Футбольную команду «Челси» продать и вложить вырученные средства в новый проект. Олигархи кивают лобастыми головами и засучивают рукава.
Через полгода в руки подставных фирм переходят основные американские газеты и информагентства. Еще через девять месяцев выкуплены телеканалы, а потом наконец и Голливуд. На следующее утро американский президент открывает газету, а там, прямо на первой полосе, все аналитики мира советуют НАТО самораспуститься. Он решает, что сошел с ума, и включает телик, да только там по всем программам белозубые русские десантники стоят на страже стабильности и переводят через дорогу старушек. Чтобы хоть как-то успокоиться, президент отправляется с женой в кино и попадает на картину, в которой туповатые янки поголовно мечтают эмигрировать в РФ, но не могут достояться в очереди на получение эмигрантской карты: их постоянно опережают смекалистые узбеки. Президент возвращается в Белый дом и пускает себе пулю в лоб. Русские олигархи получают по медали и личное рукопожатие от премьера. По всем американским кабельным каналам отныне и навсегда транслируется «Голубой огонек».
3
У входа в «Останкино» стоял постовой милиционер. Пропускной режим он контролировал так же строго, как его дедушка где-нибудь в воротах норильских лагерей. Такого количества постовых милиционеров, охранников и вообще людей, перекрывающих входы-выходы, я не видел ни в одном государстве Африки. Спорить с милиционером было бесполезно. Он велел мне ждать, и я стал ждать. Через некоторое время из глубин телецентра выплыла молодая администраторша с моим пропуском в руке. Она что-то дожевывала.
– Пойдемте. Спасибо, что пришли.
Было видно, что ей абсолютно по херу, пришел я или нет. Поскольку до начала записи оставалось еще какое-то время, девушка отвела меня в телевизионный буфет на втором этаже и сказала, что пока я могу посидеть здесь.
Я сказал:
– Спасибо.
Денег на кофе не было. Вернее, какие-то деньги из взятых из Петербурга еще оставались. Но их хватало только на одну чашку, а я вечером собирался сходить в кино, а перед этим рассчитывал еще посидеть в «Coffee House», так что за бешеные бабки покупать телецентровскую бурду мне совсем не хотелось. Я сел за столик и подумал, что как все-таки обидно: популярность отнюдь не всегда конвертируется в бабки. Ну кто поверит, что, выйдя со съемок на телевидении, главный герой шоу станет потом долго искать деньги на билет в метро?
За пару столиков от себя я разглядел знакомого литературного критика и пересел к нему. Парня звали Слава, и, как обычно, он был уже немного пьян с самого утра, но виду не подавал. Слава славился эксцентричностью. Я сказал ему «Привет!», а он в ответ спросил, мог бы я, это самое, с писательницей Устиновой?
Я вытащил из кармана сигареты и подумал над его вопросом. Потом сказал:
– Купи мне кофе.
– Куплю. Садись вот сюда. Сейчас куплю. Но ты скажи: мог бы?
– Не знаю. Думаю, что нет. Ты же знаешь, я женат.
– Ну и что? Вопрос не подразумевает морального аспекта. Я чисто о физиологии.
– Ты покупаешь кофе или нет?
– Я вот думаю, что смог бы. Что-то с личной жизнью у меня в последнее время вообще не фонтан.
Девушка-официантка наконец поставила передо мной чашку эспрессо. Он был горячий. Писательница Устинова была неглупой и даже, в общем, симпатичной женщиной… Как-то она подарила моей жене свой новый роман. Написала на нем: «Замечательной жене замечательного парня». Ну или что-то вроде этого… Нет, точно не смог бы.
Я рассматривал пустую чашку из-под эспрессо. Той было нечего мне сказать. Слава вытянул длинные ноги в проход. Остальным посетителям кафе приходилось через них перешагивать, но Слава не обращал внимания. Носил он дурацкие серые джинсы. У меня когда-то тоже были такие. В те годы, когда я жил еще беднее, чем сегодня.
46 
