28 августа

В начале прошлой недели побывал в знаменитой «республике» Казантип, которая, как известно, давно с мыса Казантип переехала. Увиденное произвело сильное впечатление. Я попробовал с этим впечатлением справиться и как-то его выразить, но коротко не получилось. Получилось краткое эссе или почти рассказ.

Что в жёлтом чемоданчике?

Впервые я услышал о Казантипе летом 1995 года. Тогда мой приятель, любящий покурить травку, мечтающий побывать в Индии и Тибете, работающий в областной администрации немаленьким юристом, живущий двойной жизнью парень, рассказал мне о чудесном месте в Крыму и дивных людях, которые придумали, как устроить массовое счастье.

Идея рейва (а это слово было тогда свежим; кто не знает значение – посмотрите в интернете) на берегу моря с использованием мёртвой атомной электростанции звучала сильно и смело. Приятель побывал там на следующий год и остался в полном восторге. Вернулся он похудевшим, с обветренными губами, горящими глазами и на неделю ушёл в спячку. Сладкое слово «Казантип», рассказы про свободу, радость и танцы при луне, про прекрасных и доступных красавиц, про чудеса изменённого сознания, а главное – про лучшую в мире музыку засели в моей голове.

За последние пятнадцать лет я много слышал о Казантипе. Слышал, что там уже не то и отстой, слышал, что там всё возродилось и что это супер… Слышал, но не был. Думал, хочу ли там побывать, и всегда сомневался.

Впервые я узнал о рейве и услышал соответствующую музыку в 1994 году, зимой. Мы только-только открыли свой клуб при театре в Кемерово. Клуб зажил своей жизнью, стал известен и любим. И вот ко мне вежливо обратились молодые ребята с просьбой предоставить им наш клуб для вечеринки. Они были хорошо одеты, воспитанны, приехали на дорогих для того времени машинах. Им от нас нужны были только помещение и бар. Аппаратура наша их не устраивала, и музыку они хотели только свою. Я не возражал. В назначенный день они завезли мощное, наверное, лучшее в городе звуковое оборудование, установили, поинтересовались, есть ли в нашем баре минеральная вода с газом, и посоветовали к вечеру подкупить минералки.

На ту вечеринку собралось человек пятьдесят юных парней и девушек. Одеты они были модно, но ничего особенного из себя не представляли. Они немного пообщались, и началась их музыка… Не буду описывать их танцев, но в баре они пили только чай и минеральную воду. Мы ничего не могли понять. Только потом мне объяснили, что так бывает, когда принимают экстези. Тогда я впервые узнал слова рейв и экстези.

Я догадался, что кто-то из той компании побывал на подобном мероприятии в Москве и хотел порадовать друзей. В рейве тогда чудилось что-то новое, передовое, креативное и уж точно элитарное. Та вечеринка прошла без эксцессов. Ребята захотели и дальше устраивать у нас свои мероприятия, но я подумал и отказал. Это было совершенно невыгодно с точки зрения экономики, да и глаза ребят во время танцев меня насторожили. Музыку их я не оценил и подумал про себя, что то ли недорос, то ли перерос её.

С тех пор я видел разные рейвы, и доморощенные, и лучшие дансполы Европы. Всегда попадал на них случайно и быстро сбегал. Многие мои тогдашние приятели искренне этой музыке отдавались.

За полтора десятка последних лет мы наблюдали восхождение звания диджея от малопочётного до полубожественного. Мы помним, как диджеи стали звёздами, и их образ даже потеснил образ человека с гитарой. Худосочные татуированные тела, бледные лица в тёмных очках, молчаливое полуотсутствие в этом мире, вялые, скупые движения стали признаком стиля и даже обрели странную сексуальность. Диджеев и их образ жизни мифологизировали и обожествляли, они собирали клубы и дансполы размером со стадион. Их нечеловеческие псевдонимы сдвинули с пьедестала названия любимых групп и человеческие имена музыкантов, а выступления стоили дороже денег.

  100