25 
– О какой? – спросил Билли, но тут же спохватился и тактично добавил: – Ты не обязана мне говорить, если не хочешь. Это не мое дело.
– Наверное, мне вообще ничего не надо было говорить. – Мари-Анж вдруг испугалась, что ее новость повлияет на их отношения. Она неуверенно взглянула на Билли: – Я не хочу, чтобы ты меня возненавидел.
– Какая ерунда! Твой отец что, ограбил или убил кого-нибудь ради этих денег? – пошутил Билли.
– Нет, конечно. – Мари-Анж нервно улыбнулась. – Деньги выручены от продажи его фирмы и нашего дома. За десять лет сумма очень выросла. – Она замолчала, не уверенная, стоит ли продолжать. – Билли, это очень крупная сумма.
Она вдруг испытала потребность извиниться за внезапно свалившееся на нее богатство – иметь столько денег казалось неприличным. Но она их получила, и теперь ей придется как-то с этим справляться.
– Мари-Анж, ты меня с ума сведешь, расскажешь ты наконец, в чем дело, или нет? Кстати, твоя бабка знает?
– По-видимому, да, только не все. Представь себе, она отказалась взять деньги на мое содержание. Может, это и благородный поступок, но если бы она согласилась, моя жизнь здесь была бы намного легче. Но теперь это уже не важно, деньги принадлежат мне.
Их взгляды встретились. В ожидании ответа Билли склонился к ней. Мари-Анж набрала в грудь побольше воздуха и еле слышно прошептала на ухо Билли слова, которые и сама еще не до конца осознала и сомневалась, что когда-нибудь осознает.
– Десять миллионов долларов.
Билли откинулся на спинку стула и захохотал.
– Ну да, а я – китайский император!
– Билли, я не шучу. Это правда.
Мари-Анж посмотрела на него так, словно только что поделилась с ним некоей жуткой тайной. Билли резко оборвал смех:
– Ты серьезно?
Мари-Анж кивнула. Он зажмурился, словно от удара, потом снова открыл глаза и воззрился на нее с недоверием.
– Господи, Мари-Анж... что ты собираешься делать с такой кучей денег? Что ты намерена делать прямо сейчас?
Билли даже немного испугался за нее, уж слишком велика была сумма, просто в голове не укладывалась.
– Не знаю. Сегодня тетя Кэрол сказала, что в следующем месяце продает ферму и переезжает в Бун в дом престарелых. У нее уже есть покупатель на ферму, и она согласилась на его цену. Через шесть недель и мне нужно будет оттуда убираться.
– Можешь жить у нас, – великодушно предложил Билли. Однако Мари-Анж понимала, что это было бы неправильно; кроме того, в доме не было для нее места.
– Наверное, я смогу снять квартиру или поселиться в общежитии. Не знаю, как полагается вести себя в таких ситуациях.
– Я тоже не знаю. – Билли лукаво улыбнулся. – Похоже, твой отец был жутко богатый парень, когда ты была маленькой, я как-то об этом не задумывался. А этот твой замок, о котором ты столько рассказывала, небось размером с Букингемский дворец?
– Да нет, ничего подобного, просто дом был очень красивый и он мне нравился. Наверное, у отца было много земли, и дела, по-видимому, шли успешно. Кроме того, у него были сбережения... Господи, Билли, я не знаю, что мне делать?!
Она приехала к нему за советом, но они оба были так молоды, жили просто и скромно в сельской глубинке Айовы, и понятия, о которых шла речь, были им совершенно чужды.
Билли задумался.
– А что ты хочешь делать? Ты хочешь вернуться во Францию и начать там новую жизнь или остаться здесь и закончить колледж? Мари-Анж, ты теперь можешь делать все, что хочешь. Господи, да ты даже можешь поступить в Гарвард!
По мнению Билли, получение наследства означало неограниченную свободу, и он был рад за Мари-Анж.
– Думаю, я сначала на некоторое время съезжу домой, хочется хотя бы увидеть Мармутон. Может, мне даже удастся его выкупить.
«И никогда не вернусь обратно», – слышалось Билли. Однако он не стал высказывать свои опасения Мари-Анж. Он вдруг испугался, что она уедет и он больше никогда ее не увидит. Но она и без слов поняла, о чем он думает.
– Я вернусь, мне просто хочется посмотреть на Мармутон. Наверное, я возьму отпуск на один семестр, а к Рождеству вернусь обратно.
– Это было бы здорово, – вздохнул Билли. Но затем он решил, что должен думать о Мари-Анж, а не о собственных чувствах – он слишком любил ее, чтобы думать только о себе. – Но может быть, тебе будет лучше во Франции?
Он подумал о том, что Мари-Анж родилась во Франции, в Штатах у нее не осталось родственников, кроме Кэрол Коллинз, и хотя уже много лет она прожила в Айове, в глубине души оставалась и навсегда останется француженкой.
25 
