очень нудно 
29 
Ночью ее подушка промокла от слез: она оплакивала родителей, брата и десять лет, прожитые впустую. Думая о друге, оставшемся в далекой Айове, она тоже всплакнула. Но, несмотря на грусть, навеянную воспоминаниями, она была счастлива, что оказалась в Париже.
На следующий день Мари-Анж наведалась в Сорбонну, где ей вручили буклеты с описанием курсов обучения. На третий день она взяла напрокат машину и поехала в Мармутон. Дорога заняла несколько часов. Чем ближе Мари-Анж подъезжала к месту, которое когда-то было ее родным гнездом, тем сильнее билось ее сердце. Сбавив скорость, она медленно въехала в деревню. Что-то подсказало ей остановиться перед булочной, в которой она любила бывать в детстве. Войдя внутрь, Мари-Анж с удивлением увидела за прилавком ту же самую пожилую женщину, что торговала здесь больше десяти лет назад. Хозяйка была близкой подругой Софи. Мари-Анж заговорила с ней, объяснила, кто она такая. Женщина узнала ее и тут же расплакалась.
– Бог мой, мадемуазель, какой же вы выросли красавицей! Софи могла бы вами гордиться!
Женщина обняла ее. Потом вернулась за прилавок и подала ей бриош.
– Что случилось с Софи? – спросила Мари-Анж.
– Она умерла в прошлом году, – тихо ответила булочница.
– Я ей часто писала, но она мне ни разу не ответила. Она долго болела?
Мари-Анж предположила, что после ее отъезда с экономкой случился удар, этим могло объясняться ее молчание.
– Нет, когда вас увезли, она переехала жить к дочери, но каждый год приезжала ко мне в гости. Мы часто вас вспоминали. Софи говорила, что написала вам, наверное, с сотню писем, но они все вернулись нераспечатанными. В конце концов она перестала писать. Она подумала, что неправильно записала адрес, но поверенный вашего отца подтвердил, что адрес тот же. По-видимому, кто-то не захотел, чтобы вы читали эти письма.
Мари-Анж словно молнией ударило. Она поняла, чьих это рук дело. Кэрол Коллинз отсылала обратно письма Софи, а письма Мари-Анж, по-видимому, выбрасывала, чтобы окончательно разорвать все нити, связывающие ее с прошлым. Еще одна жестокость, причем совершенно ненужная, бессмысленная! И теперь уже ничего не поправишь. Софи умерла. Мари-Анж ощутила боль потери так остро, словно это случилось вчера. Видя выражение боли на лице девушки, булочница покачала головой:
– Мне очень жаль.
– В замке сейчас кто-нибудь живет? – тихо спросила Мари-Анж.
Вернуться в родные края оказалось не так-то просто. Здесь все было полно сладко-горьких воспоминаний, а в Мармутоне будет еще тяжелее, но Мари-Анж чувствовала, что она должна туда вернуться, чтобы отдать дань прошлому, прикоснуться к частичке своей прежней жизни. У нее даже возникло ощущение, что, вернувшись в Мармутон, » она найдет там своих близких, хотя, конечно, она знала, что чудес не бывает.
– Дом принадлежит графу де Бошан. Он живет в Париже, в Мармутон приезжает редко, мы его почти не видим. Но вы можете взглянуть на дом, если хотите, ворота никогда не запираются. Граф нанял сторожа, возможно, вы его помните – внука мадам Фурнье.
Мари-Анж хорошо помнила Алана Фурнье, он жил на ферме и был на несколько лет старше ее. В детстве они часто играли вместе. Как-то раз Алан помог ей забраться на дерево, а Софи, обнаружив их там, заставила спуститься и строго отчитала обоих. «Интересно, помнит ли Алан все это так же хорошо, как я?» – подумала Мари-Анж.
Поблагодарив булочницу и пообещав вернуться, она вышла из булочной, села в машину и медленно поехала дальше. Наконец впереди показался дом. Булочница была права, ворота стояли открытыми, что показалось Мари-Анж довольно странным, учитывая, что хозяин проводит больше времени в Париже, чем в Мармутоне.
Оставив машину на обочине, она вышла и медленно вошла в ворота. Ей казалось, что она возвращается в рай, и было страшно, что кто-нибудь ее остановит. Но никто не вышел ей навстречу. Алана Фурнье не было видно, из дома не доносилось ни звука, – казалось, в поместье жизнь остановилась, дом выглядел заброшенным. Поместье производило грустное впечатление, парк был в запущенном состоянии, кровля дока явно нуждалась в ремонте. За домом Мари-Анж увидела знакомый пейзаж: фруктовый сад, поля, леса. Все здесь осталось точно таким, каким она помнила, она словно вернулась в детство. Казалось, в любую минуту из дома может выйти Софи, где-то здесь гуляет Робер, а к обеду, прервав свои дела, вернутся родители. Октябрьский день был прохладным, но безветренным. Мари-Анж стояла неподвижно, почти не дыша, слушала птичьи голоса и жалела, что не может залезть на дерево, как когда-то. Даже в обветшавшем состоянии дом был невероятно красив. Она сожалела, что Билли его не видит – Мармутон выглядел точно так, как она его описывала.
29 
