106 
Меня признали виновной в умышленном убийстве, дали четыре года – два года тюрьмы и два условно. Я ровно два года провела в Исправительном центре в Дуайте. Именно там… – Она с грустью улыбнулась Чарльзу. – Именно там я и закончила курсы секретарш и получила диплом с отличием об окончании колледжа. Там я получила прекрасное образование… И если бы не две тамошних узницы, Луана и Салли – кстати, они состояли в любовной связи, – я была бы давным-давно мертва. Однажды ночью меня похитила местная женская банда – они собирались все вместе изнасиловать меня, а потом сделать послушной рабыней, но Салли, моя сокамерница, и ее подруга Луана остановили их. Эти женщины были очень суровы, но настолько же добры – этого нельзя объяснить словами… Они спасли мне жизнь. Никто больше и пальцем до меня не дотронулся – и они сами не думали посягать на меня. Луана, наверное, и по сей день там, а Салли должна была уже освободиться – если, разумеется, не наделала глупостей, чтобы ей добавили сроку. А могла – единственно ради того, чтобы не разлучаться с Луаной. Когда я уходила из тюрьмы, они приказывали мне позабыть их и вообще все, связанное с тюрьмой…
Домой я не вернулась. Уехала в Чикаго, где полицейский офицер, осуществлявший за мной надзор, угрожал отправить меня обратно в Дуайт, если я не лягу с ним в постель. Но мне удалось вывернуться. А об остальном ты уже знаешь. Я проработала два года в Чикаго, пока не кончился испытательный срок. Никто не знал, где я была раньше, никто не знал, откуда я родом… Не знали ни про тюрьму, ни про то, что я убила отца. Они не знали ничего. Ты первый, кому я обо всем рассказала… после Дэвида и Молли.
Она была выжата как лимон, но чувствовала, что с ее плеч свалилась неимоверная тяжесть. Какое облегчение!
– А что отец Тим? Он знает?
– Он сам обо всем догадался, но я ни слова ему не говорила. Я не считаю это нужным. Но я работала в госпитале Святой Марии в Чикаго, а потом здесь, в приюте Святого Эндрю, потому, что только так могла хотя бы отчасти расплатиться за то, что сделала. И я все время думала, что, возможно, спасу какого-нибудь несчастного ребенка и ему не доведется пройти через все это…
– Господи, Господи… Грейс… как ты все это пережила? – Он крепко сжимал ее в объятиях, нежно баюкая на своей груди, не в силах постичь глубины ее горя и страдания. Единственное, чего он хотел сейчас, – это никогда не размыкать объятий…
– Просто пережила – и все, – отвечала Грейс. – А в каком-то смысле не пережила. У меня было лишь единственное и жалкое подобие романа. И я не была близка ни с одним мужчиной… кроме отца. И не уверена, что смогла бы… А тот тип, что накачал меня наркотиками, говорил потом, что я едва не убила его, когда он до меня дотронулся, – возможно, я могла бы и убить… И мне кажется, эта сторона жизни закрыта для меня навечно. И еще… – Она нежно поцеловала его. Нет, он ее ничуть не пугал. Она все еще гадала, сможет ли научиться доверять ему. И не отвергнет ли он ее после того, что узнал… Она искала в его глазах признаки отчуждения и осуждения, но видела лишь искреннее горе и сочувствие.
– Если бы я мог, я всех их поубивал бы своими руками! Как могли они отправить тебя еще и в тюрьму! И это после всего… Как можно быть такими слепыми, такими жестокими…
– Так очень часто случается. – В ее голосе уже не было горечи. Она давным-давно смирилась. Но она сейчас и еще кое-что отчетливо осознавала: если теперь он предаст ее, если расскажет кому-нибудь о ее прошлом, ее жизнь в Нью-Йорке кончена. Ей снова придется сниматься с якоря – ах, как же ей этого не хотелось…
Но он спросил лишь:
– А отчего ты считаешь, что с интимной жизнью для тебя навсегда покончено? Ты пыталась… хоть раз?
– Нет. Я просто не могу себе этого представить, а если отваживаюсь, снова попадаю во власть кошмара…
– Но ведь ты же бесстрашная – ты оставила позади прошлое, ты идешь вперед… Почему бы не совладать и с этим? Ты обязана сделать это ради себя самой, Грейс – и ради того человека, который полюбит тебя… В данном случае ради меня, – улыбнулся Чарльз и задал ей еще один вопрос: – Пошла бы ты к врачу, если понадобилось бы?
Голос его был необычайно нежен и ласков, но Грейс заколебалась. Странно – ей это казалось предательством по отношению к Молли.
– Может быть., – неуверенно произнесла она. Пожалуй, даже психотерапия была бы слишком болезненна…
– Знаешь, у меня такое чувство, что ты здоровее, чем думаешь сама. Сам не знаю почему… Понимаешь, если бы ты не была очень сильной и психически уравновешенной, ты просто не пережила бы всего, что… Думаю, ты просто очень сильно напугана, как и любой бы другой на твоем месте. К тому же ты пока еще не столетняя старушенция…
106 
