очень нудно 
77 
— Ну, мы с Кри сейчас говорили о джатаках,[37] которые нам в детстве часто рассказывала кормилица: Будда в прошлых жизнях как бодхисаттва — наделенный просветлением — возрождался по очереди — как золотой гусь, как перепел, как обезьяна фокусника, как король-олень, и нам было интересно гадать, кем мы были в прошлой жизни. Мне обидно, что Кри настаивает, будто бы в прежней жизни он был оленем, а я обезьяной, я считаю, что именно я был оленем, а уж он точно обезьяной, вот мы и поспорили. А вы как думаете?
Принять чью-либо сторону было бы невежливо, и Киёаки с Хондой просто молча улыбались. Чтобы сменить тему, Киёаки попросил рассказать какую-нибудь из джатак, ведь они с Хондой не знают ни одной.
— Ну что ж, я расскажу о золотом гусе, — сказал Тьяо Пи. — Это история о второй в цепи возрождений жизни Будды, когда он был бодхисаттвой. Вы ведь знаете, что бодхисаттва упорно проходит через необходимые ступени подготовки, прежде чем ему откроется истинная суть Будды. Будда тоже в предыдущих жизнях был бодхисаттвой. Считается, что бодхисаттва учится тому, как идти к высшему прозрению, как сострадать всему живому, как достичь нирваны, и у Будды в цепи его возрождений накапливались добродетели.
Давным-давно бодхисаттва, родившийся в семье брахмана, взял в жены женщину из той же касты. У них родились три дочери, но брахман вскоре покинул этот мир, и осиротевшую семью заставили покинуть дом.
Умерший бодхисаттва получил следующее рождение в теле гуся, но сохранил воспоминание о предыдущей жизни. Гусь вырос и превратился в дивное существо, покрытое золотыми перьями. Когда птица двигалась по воде, тень ее сияла подобно отражению луны. Когда она летала меж деревьев, то сквозь листву сияла, как золотая корзинка. Когда она отдыхала на ветке, то казалось созрел невиданный золотой плод.
Птица знала, что была раньше человеком, и знала, что оставшиеся жена и дочери переселены в другой дом и еле-еле зарабатывают на жизнь случайной работой. Вот она и подумала: "Если расплющить мое перо, то выйдет золотая пластинка и ее можно продать. Буду-ка я давать по одному перу моей бедной, несчастной семье — той, что оставил в мире людей".
Гусь через окно взглянул на нищенскую обстановку дома, где жили жена и дочери, и его охватила жалость. А они были поражены, увидав на окне горевшую золотом птицу.
"Ах, какая красавица. Откуда же ты?"
"Я ваш муж и отец. После смерти возродился в теле золотого гуся; теперь вот прилетел повидаться с вами и облегчить вам тяжелую жизнь", — и птица, отдав золотое перо, улетела.
Так птица стала иногда прилетать и оставлять золотое перо. Поэтому семья зажила в явном достатке.
Однажды мать сказала дочерям:
"Чужую душу не поймешь. И ваш отец-гусь когда-нибудь перестанет прилетать. На этот раз выщиплем у него все перья".
"Ах, мама, это жестоко", — запротестовали было дочери, но жадная мать заманила прилетевшего в очередной раз золотого гуся, схватила его обеими руками и выщипала все перья. Но, странное дело, вырванные золотые перья побелели, как у журавля. Птицу, которая не могла уже летать, бывшая жена посадила в большой горшок и кормила, надеясь, что у той опять вырастут золотые перья. Но новые перья все были белыми, и когда они отросли, гусь взлетел и, превратившись в белую точку, смешался с облаками: больше он не возвращался.
Вот это одна из джатак, что нам рассказывала кормилица.
И Хонда, и Киёаки подивились тому, как похож этот рассказ на сказки, которые рассказывали им, но разговор уже перешел в спор, верить или не верить в возрождение.
Ни Хонда, ни Киёаки прежде никогда не оказывались вовлеченными в подобный спор, поэтому несколько растерялись. Киёаки вопросительно поднял глаза на Хонду, Обычно независимый Киёаки в абстрактном споре обязательно с надеждой смотрел на товарища, и это словно серебряной шпорой легонько кольнуло сердце и подстегнуло его красноречие.
— Допустим, что возрождение существует, — несколько поспешно поддержал разговор Хонда. — Тогда могут быть случаи, как в рассказе об этом белом гусе, когда сохраняются знания о предыдущей жизни, но если это не так, то единожды невоплощенный дух, единожды потерянная мысль не оставят никакого следа в следующей человеческой жизни. Получается, что возникнет другая, новая душа, независимая мысль… Выходит, каждое воплощение вытянувшихся во времени предыдущих жизней, возрождений — всего лишь конкретный индивид из числа живущих в определенный отрезок времени… Не делает ли это бессмысленным понятие возрождения?
77 
