очень нудно 
35 
Когда мы добрались до моего особняка, я дал двести долларов смертным телохранителям, потерявшим дар речи от счастья, но, сойдя с Квинном с проезжей части дороги, мы обнаружили, что Мона ускользнула. Мы не замечали этого пока не дошли до сада во внутреннем дворике, и я уже готовился разразиться восторженной речью по поводу фонтана с херувимами и всевозможными тропическими чудесами, расцветшими в окружении ухоженных кирпичных стен.
Я почувствовал, что она далеко. Дело представлялось непростым. Я не могу читать мысли своих творений, но ведь я чувствую бога, разве нет?
— Мы должны найти ее, — сказал Квинн.
Он тут же приготовился ее защищать.
— Ерунда, — сказал я. — Она знает, где мы. Она хочет побыть одна. Оставь ее. Пошли. Поднимемся наверх. У меня больше нет сил. Мне следовало найти жертву. И теперь у меня нет никакого желания разбираться с этой дурацкой ситуацией. Мне необходимо отдохнуть.
— Ты серьезно? — спросил он, проследовав за мной вверх по железной лестнице. — А что если с ней что-нибудь случится?
— Нет. Она знает, что делает. Говорю тебе. Мне необходимо отоспаться. Это не из эгоизма, братишка. Я совершил Темный обряд этой ночью и позабыл подкрепиться. Я устал.
— Ты действительно думаешь, что с ней все в порядке? — вопрошал он. — Я не понимал, что ты устал. Я должен был понять. Я схожу, поищу ее.
— Нет, не надо. Пошли со мной.
Квартира была пуста. Никаких таинственных существ. И никаких призраков.
В гостиной было чисто, вся пыль вытерта, я чувствовал запах духов убиравшей здесь женщины. Я мог ощутить даже запах ее крови. Конечно же, я никогда не видел ее. Она приходила при свете солнца и делала свою работу достаточно хорошо, чтобы я оставлял для нее большие суммы денег. Мне нравится платить. Именно для этого я держу наличные. Я положил для нее на стол сотню.
В этой квартире полно столов, подумал я. Они повсюду. Наверное, в каждой спальне имеется по маленькому столику. Зачем так много?
Квинн был здесь только раз. И при довольно прискорбных обстоятельствах. Теперь его внезапно поразили картины импрессионистов, которые действительно были божественны.
Это был недавно приобретенный мною и весьма мрачный Гоген, как-то попавшийся мне на глаза. Мне прислали картину буквально несколько дней назад. Квинна она зацепила тоже.
Как обычно я прошелся по верхнему фойе, заглядывая по пути в каждую спальню, как будто действительно видел в этом необходимость, как бы с намерением убедиться, что никого нет дома. Здесь слишком много мебели. И недостаточно картин. Очень много книг. Чего действительно не хватало в коридоре, так это Эмиля Нольде. Когда бы мне добраться до немецких экспрессионистов?
— Я думаю, мне следует сходить за ней, — сказал Квинн. Он следовал за мной, благоговейно оглядываясь, но думая только о Моне, без сомнения отслеживая каждое ее движение.
Передняя гостиная. Фортепьяно. Теперь здесь нет фортепьяно. Должно быть, я велел его убрать. Но разве мы не прошли мимо отражения старинного фортепьяно в окне? Внезапно мне безумно захотелось сыграть на фортепьяно, воспользоваться своим вампирским даром и вонзиться в клавиши. Это все отзвуки концерта Бартика насиловали мой мозг, и преследовало воспоминание о жутких танцорах, двигавшихся под музыку.
Ах, пусть же все будет по-человечески.
— Мне кажется, я должен привести ее, — сказал Квинн.
— Послушай, я не тот, кто любит обсуждать все эти гендерные штуки, — сказал я, падая в свое любимое кресло с вельветовыми подлокотниками и закидывая ногу на стул у стола. — Но ты должен понять, что она наслаждается той свободой, которую мы, будучи мужчинами, не ценим. Она бредет в темноте и ничего не боится, и ей это нравится. И может быть, может быть… она хочет попробовать немного смертной крови и слегка рискнуть.
— Она, как магнит, — прошептал он. Он стоял у окна, бережно держась за штору. — Она не знает, что я слежу за ней. Она не так и далеко. Она наслаждается собой. Я слышу ее неторопливые мысли. Она так быстро продвигается. Кто-нибудь может заметить…
— Почему ты страдаешь, братишка? — спросил я. — Ты ненавидишь меня за то, что я втянул ее во все это? Жалеешь о том, что случилось?
Он резко обернулся и так посмотрел на меня, будто я схватил его за руку.
— Нет, — сказал он, отходя от окна. Он рухнул в кресло, стоявшее напротив меня в дальнем углу, как раз по диагонали. Неуверенно вытянул длинные ноги, как будто не знал, что с ними делать.
35 
