Последние отзывы

  73  

— Танте Оскар рассказала нам, что Кровавые Дети обитают в квартале уже около двухсот лет, питаясь кровью всякого сброда, а теперь и Меррик Мэйфейр стала одной из них. Это было предрешено. Дядя Меррик Мэйфейр, старый Вервен, предсказывал, что его дорогая маленькая Меррик Мэйфейр однажды последует за Кровавыми Детьми, о чем он и поведал одной только Танте Оскар. Дядя Вервен был великим доктором-вуду, все его уважали, но когда он разглядел будущее Меррик, его сердце разорвалось. Танте Оскар сказала, что теперь Меррик Мэйфейр будет жить вечно.

Я вздрогнул. Если бы мне только удалось увидеть Свет… Но много ли шансов оставил мне Господь?

— Конечно же, дядюшка Джулиан пытался предотвратить эту трагедию — думаю, это его плата за грехи — бесконечно скитаться по земле.

— Мне это кажется очень правильным, — ввернул я, не успев остановиться.

Ее рассказ продолжался:

— Танте Оскар объяснила нам. Дядюшка Джулиан явился во сне Великой Нананне, когда та умирала, и велел ей отвести Меррик Мэйфейр в Таламаску. Но Танте Оскар сказала, что проклятие дядюшки Джулиана в том и заключается, что любое его вмешательство в судьбы живущих заканчивается провалом.

— Она действительно так сказала? — спросил я.

Михаэль улыбнулся и тряхнул головой. Он посмотрел на Мону, а Мона смотрела на него… Ровен продолжала свою историю:

— Когда я описала черноволосого, того, которого я как-то видела прогуливающимся, Танте Оскар его узнала. Она назвала его Луи. Она сказала, что Крестное знамение способно оказать на него сильнейшего воздействие, хотя и не имеет над ним власти. Он просто исполнен уважения к жесту. Она сказала, что опасаться следует блондина, со странным именем и который "разговаривает, как гангстер, а выглядит, как ангел". Я никогда не забывала этих слов. Мне они показались очень странными.

Она обратила на меня взгляд. Я растворялся в ней.

— А потом годы спустя и всего несколько дней тому назад появился ты, на ферме Блэквуд, в большой гостиной, и Жасмин называла тебя "Лестат", и ты разговаривал, как гангстер, а выглядел, как ангел. В самой-самой глубине своей души я знала, кто ты, хотя и не хотела знать. Но я знала. Я помню нафталиновый запах жилища Танте Оскар и то, как она говорила: "Черноволосый не станет пить, если натолкнется на сопротивление, но блондин… Он может сделать с тобой нечто ужасное. Вот кого следует бояться".

— Это не правда, — мягко сказал я. — Даже проклятые способны учиться. Не так, конечно, как об этом говорится в молитвенниках. Но даже ангелы и вампиры способны усваивать уроки бытия. Должно быть, Бог, ко всему прочему, всепрощающий Бог. Нет тех, кому закрыт путь к искуплению.

— Искупление, — прошептала она. — Какое может быть для меня Искупление?

— Дорогая, не говори так, — произнес Михаэль.

— Эту девочку невозможно любить так, как она того заслуживает, — сказала Долли Джин. — Каждое утро, едва проснувшись и съев завтрак, она отправляется в ад. Я клянусь в этом.

Ровен улыбнулась мне. В бледном свете она действительно выглядела очень юной — с тонкими нежными чертами, мягким взглядом ненадолго успокоившихся глаз. Ах, твои губы и твоя любовь — для меня много желаннее твоей крови. Повисла пауза. Ее законный супруг так расстроился, что ничего не замечал, а взгляд Ровен слился с моим.

Прости меня.

— Но я все брожу вокруг да около, — сказала она. — Это же не обычная история? Правда?

Она посмотрела по сторонам, как будто удивляясь саду и темноте, поблескивающим в свете прожектора бутылкам и ласковому сиянию бокалов.

— Продолжай, Ровен, пожалуйста, — сказал я.

— Да, я продолжаю, — сказала она. — И там-то и затерялся ее след, да, — она кивнула, — И, в конечном счете, как вы понимаете, я рассказала Михаэлю обо всем, что слышала и что мне довелось увидеть самой. И Михаэль выслушал меня, как он всегда делает, когда речь идет о страшных вещах — с этой его очаровательной кельтской невозмутимостью, которая все яснее в нем проявляется год от года. Но когда я поговорила со Стирлингом, то по его лицу догадалась, что он понял все. Он захотел встретиться с Танте Оскар. Что он и сделал. И рассказал, кроме прочего, что они потеряли Меррик Мэйфейр. И только.

— Затем Лорен, вы знаете — она адвокат в компании Мэйфейр и Мэйфейр, которая знает все очевидные вещи и поэтому не знает ничего, она вбила в свою пустую маленькую голову, что должна все разузнать об исчезновении Мэйфейр, которой, должно быть, просто не хватало ее белой семьи. Вот дерьмо.

  73