Последние отзывы

  73  

Но я никогда бы не сделал такого, Бигги.

В «Аксельте и Туннель» есть одна трогательная сцена, когда Аксельт одевается и вооружается, собираясь сразиться с постоянно воюющими Гретсами. Он прилаживает защитные накладки на колени, на плечи и почки и, как принято, прикрывает жестяным колпаком свое естество, в то время как несчастная Туннель умоляет возлюбленного не покидать ее. Следуя ритуалу, она срывает с себя одежды, распускает волосы, расстегивает ножные браслеты, обнажает запястья и высвобождается из корсета, пока Аксельт продолжает обвешиваться цепями и облачаться в железо. Аксельт пытается разъяснить ей смысл войны (del henskit af krig), но она не желает слушать. Тут к ним вламывается Старый Так, отец Аксельта. Старый Так тоже в полном боевом облачении, но застежку на его груди — или что-то в этом роде — заело, и он пришел, чтобы ему помогли. Разумеется, он смущен видом жены своего сына, обезумевшей и полуобнаженной, но, вспомнив свою собственную молодость, он догадывается, о чем они спорят. Поэтому Старый Так пытается утешить обоих. Старческой рукой в шипастой перчатке он крепко шлепает по заду Туннель, вместе с тем давая Акссльту мудрый совет: «Det henskit af krig er tu overleve» (Смысл войны заключается в том, чтобы уцелеть в ней).

Это натолкнуло меня на мысль, что точно таков смысл получения PhD — и, вероятно, моей женитьбы. Такое сравнение глубоко потрясло меня тогда.

Проходя мимо стоянки машин, куда едва не вывалился бедный Гарри Пете, я украдкой слежу за юной Лидией Киндли, скрывающейся от меня в горбатом сине-зеленом «эдселе». На ней плотно обтягивающий фигуру костюм грушевого цвета с короткой юбкой, который делает ее старше.

— Привет! А у меня тут «эдсел»! — говорит она. И я думаю: «Ну, это уж слишком!»

Но ее бедра под юбкой внушают чувство безопасности, к тому же я знаком с ее коленями, поэтому они меня не пугают. Какое облегчение ошутить, как под моей головой поднимается и опадает ее нога, нащупывающая тормоз и акселератор.

— Куда мы едем? — спрашиваю я обреченно, слегка поворачиваясь на ее узких коленях.

— Увидите, — говорит она.

И я поднимаю глаза на ее грудь, слегка выступающую под тканью, потом выше — на подбородок; я замечаю, как она осторожно закусила нижнюю губу. Из выреза костюма выглядывает яркая ржаво-желтая блузка, из-за которой скулы Лидии выглядят загорелыми, цвета лютика. И я вспоминаю себя и Бигги на поле под монастырем в Катцельдорфе с бутылкой монастырского вина среди лютиков. Я прижимаю букетик лютиков к ее соскам, от этого они становятся ярко-оранжевыми, и она краснеет. Потом Бигги держит пучок над моим ярко освещенным солнцем членом. Кажется, от этого он становится абсолютно желтым.

— «Эдсел» не мой, — сообщает мне Лидия Киндли. — Это машина моего брата, но он сейчас служит.

Новая угроза поджидает меня, куда бы я ни повернулся. Здоровенный братишка Лидии Киндли, крутой парень из «синих беретов», является по мою душу с точно отработанными ударами в ключицу, чтобы обрушить на меня свою страшную месть за осквернение его сестрицы и его «эдсела».

— Куда мы едем? — спрашиваю я снова, чувствуя, как подпрыгивают под головой ее колени, что, по всей видимости, объясняется ухабистой дорогой. Я вижу, как в окне клубится пыль; я вижу плоское небо без единого облачка, без единой белой полоски самолетного следа.

— Увидите, — говорит она, и ее рука соскальзывает с руля, чтобы погладить мою щеку, источая чудесный невинный запах духов.

Затем — снова в яму и из нее; я почти уверен, что мы покинули пыльный ухабистый проселок, потому что за окнами нет больше пыли и колеса глубоко уходят в мягкую почву; иногда слышен звук, который в Айове может означать лишь одно — стерни или кабанью кость. Мы явно сменили направление, потому что солнце пригревает мои коленные чашечки под новым углом. Потом я слышу, как скользят шины, будто по мокрой траве. Я начинаю бояться, что мы застрянем где-нибудь у черта на рогах и что нам вместе с «эдселом» придется торчать всю ночь в каком-нибудь соевом болоте.

— Где над нами будут крякать одни лишь утки, — бормочу я, и Лидия слегка встревоженно смотрит вниз на меня.

— Однажды меня возил сюда один парень, — роняет она. — Иногда тут можно увидеть одного-двух охотников, но больше никого. Правда, мы всегда можем натолкнуться на машину охотника.

«Один парень, — думаю я, — интересно, была ли она уже осквернена?» Но она, словно угадав мои мысли, торопливо добавляет:

  73