очень нудно 
72 
— Они прячутся в пещерах, что на севере! — взмахнул рукой фарисей. — Их никогда не поймают.
Люди перешептывались, кивали.
— Их там целые семьи, целые кланы разбойников. А теперь говорят, что Цезарь разделил нас между детьми Ирода, и эти наши будущие правители, если их можно так назвать, уже плывут на всех парусах в наши порты.
Я видел ночное море под полной луной. Мой сон становился явью.
Посланник замолчал с таким видом, как будто он мог много еще чего добавить, но не стал этого делать.
— Мы будем ждать правителя, которого нам назначат, — сказал он наконец.
С задних рядов раздался чей-то голос:
— Пусть правят священники храма!
Его возглас подхватили другие мужчины:
— Священники знают Закон и живут по Закону. Почему мы не имеем священников из дома Садока, как должны иметь по Закону? Говорю вам, очистите храм от скверны, и пусть священники снова правят нами.
Мужчины подскочили со своих мест. Они кричали друг на друга. Поднялся такой шум, что ничего не было слышно.
Со своего места встал и рав Иаким. Только когда поднялся на ноги старый рав Берехайя, замолчали мужчины.
— Мы послали наши просьбы Цезарю, — проговорил рав Берехайя. — Цезарь принял решение, и мы скоро узнаем какое. До тех пор подождем.
Он оглядел всех присутствующих, повернулся в одну сторону, потом в другую, пока не обвел взглядом каждого.
— Кто знает родословную священника, что в этот час служит в храме? — спросил он. — Кто знает, есть ли сейчас первосвященник?
Его слова встречены были одобрительными кивками. Мужчины стали рассаживаться по скамейкам.
После этого все стали задавать вопросы посланнику-фарисею, а он отвечал на них.
Я незаметно выскользнул из синагоги на улицу. На теплом воздухе моя дрожь прекратилась. Я прошел через деревню и поднялся на один из холмов.
Небо висело надо мной огромное, и по нему плыли белые корабли-облака.
В траве пестрели полевые цветы, высокие и низкие. Оливковые деревья были увешаны плодами.
Я лег на траву и прикоснулся к цветкам, что росли поблизости. И я посмотрел наверх, сквозь ветви оливкового дерева. Мне так хотелось увидеть небо, составленное из кусочков. Счастье охватило меня. Вдалеке, кажется, в деревне, ворковали голуби, я слышал, как жужжат пчелы в ульях. Я слышал, как растет трава, хотя, конечно, это было невозможно, я понимал. Это все были звуки единения и мягкости — звуки, так непохожие на звуки города.
Мне вспомнилась Александрия. Мысленно я снова оказался у огромного открытого храма в честь Августа Цезаря возле порта, где так много садов и библиотек. Я много раз видел этот храм, когда мы ходили в портовые склады за нужными нам материалами.
Я вспомнил и наши процессии, которыми мы, евреи Александрии, самая большая часть населения города, отмечали перевод Писания на греческий язык. Язычники, наверное, никогда ничего подобного и не видали! И мы пели об этом в наших псалмах.
И я вспомнил море.
Да, я часто вспоминал обо всем этом… но эту землю я любил. И я познал любовь этого места ко мне, любовь густых лесов, поднимающихся вверх по склонам холмов, где росли кипарисы, платаны и лавры. А ведь не так давно я даже не знал их названий. Меня научил им Иосиф.
Из глубины сердца полилась моя молитва:
— Отец Небесный, благодарю тебя за все это.
Разумеется, долго побыть в одиночестве мне не удалось. Меня нашел Клеопа.
— Не надо огорчаться, — сказал он мне.
— Я не огорчаюсь, — ответил я, поднимаясь с земли. — Я совсем не огорчаюсь. Наоборот, я очень счастлив.
— А-а, — протянул Клеопа. — Просто мне показалось, что все эти разговоры в синагоге расстроили тебя.
— Нет, — покачал я головой. — А вот это, — указал я на место, где только что лежал, — это мое счастливое место. Я прихожу сюда, чтобы подумать, и мои мысли обращаются в молитвы.
Ему понравилось то, что я сказал. Мы стали вместе спускаться с холма.
— Хорошо, — сказал Клеопа. — Тебя не должны огорчать эти битвы и поражения. Римляне доберутся до каждого мятежника в Иудее. Тот дурак, Симон, лишь один из них. Но они поймают и Афронга, царя-пастуха, и его братьев. Они разыщут и тех воров из Галилеи. Они сейчас попрятались в пещеры в верховьях Иордана. Но когда им что-нибудь понадобится, они выйдут оттуда, и ты услышишь, как они с воплями пронесутся по деревням. О, не бойся, ничего подобного в Назарете не случится, если только… Кого бы ни поставили царствовать в Иудее, Архелая или Антипа, Цезарь — тот судья, к кому мы пойдем. Скажу тебе одну вещь о Цезаре. Он не хочет, чтобы в Иудее были беспорядки. И эти Ироды будут править до тех пор, пока здесь нет беспорядков.
72 
