очень нудно 
219 
— Помни, — внушал Сладден, — лучшая тактика — открытое обличение. Бесполезно жаловаться главам совета, если отсутствуют другие делегаты, и наоборот. Руководителей надо так устыдить, чтобы они дали конкретные обещания в присутствии всех остальных.
— Лучше бы ты поехал вместо меня, — отозвался Ланарк.
Они приблизились к разросшейся живой изгороди из бирючины; фонари освещали только нижние листья, верхние казались совсем черными. Сладден, а за ним Ланарк и миссис Штцнгрм шагнули через просвет в изгороди на летное поле. Впрочем, оно было чересчур узким, чтобы называться полем: треугольный травянистый участок на вершине холма, со всех сторон окруженного садами. На траве был постелен квадратный кусок брезента, вокруг расставлены три электрических фонаря, а посреди брезента возвышалось подобие птицы на низких кривых ножках с очень широкими лапами. Размерами она превосходила орла, но имела ту же форму и золотисто-коричневое оперение. На груди виднелась нанесенная по трафарету надпись: «U-1». На спине, меж сложенных крыльев, зияла щель шириной дюймов в восемнадцать, хотя из-за торчавших перьев она казалась уже. Насколько Ланарк мог разглядеть, внутренность была отделана голубым атласом. Он спросил:
— Это птица или машина?
— И то и другое понемногу. — Сладден взял у Ланарка портфель и закинул в отверстие.
— Как же она летает, если она внутри полая?
— Она питается жизненной энергией пассажира, — пояснила миссис Штцнгрм.
— У меня не хватит энергии, чтобы перелететь на этой штуке в другой город.
— Кредитная карта позфолит самолету получать энергию из фашего будущего. Карта при фас?
— Вот она, — проговорил Сладден. — Я достал ее из его другого костюма. Ангус, стул, пожалуйста.
Шофер извлек из темноты кухонный стул и поместил его рядом с птицей; не обращая внимания на слабые протесты Ланарка, Сладден помог ему взобраться.
— Мне это совсем не нравится.
— Просто шагните внутрь, мистер Делегат.
Ланарк просунул в отверстие одну ногу, потом вторую. Пока он скользил внутрь, птица покачивалась; потом голова ее вскинулась и сделала полоборота, так что перед ним оказалось острие большого загнутого клюва. «Дай ей вот это», — сказал Сладден и протянул Ланарку кредитную карту. Держа за уголок, Ланарк боязливо сунул карту в клюв, который тут же ее ухватил. Стеклянные глаза загорелись желтым светом. Голова отвернулась и, склонившись, исчезла из виду. Миссис Штцнгрм сказала:
— Он не сможет лететь, пока большая часть фашего тулофища не будет фнутри. Не забудьте: чем меньше фы думаете, тем фыше скорость. Не бойтесь за сфою нарядную одежду — интерьер санирующий: пока фы спите, он фыстирает ее и прифедет ф порядок.
Гладкий и прочный атлас в чреве птицы поддерживал Ланарка в сидячем положении, однако когда он убрал внутрь руки, задняя часть опоры опускалась до тех пор, пока он не растянулся на спине и голова, как ему показалось, провалилась ниже ног, которые лежали в шее птицы. Голова выглядывала в щель между коричневыми крыльями, которые все выше и выше взметались по сторонам. Впереди он заметил крышу бунгало с желтым квадратиком окна. Там явился черный силуэт головы и плеч; если это было бунгало Сладдена, то силуэт, конечно же, принадлежал Сэнди. В один миг и этот нелепый хрупкий летательный аппарат, и назначение делегатом и провостом — все представилось ему глупейшим бегством от главной в мире реальности, и, крикнув: «Нет!» — он отчаянно рванулся наружу, но тут изогнутые аркой крылья хлестнули по воздуху, Ланарка, уподобившегося дротику, с громоподобным ревом понесло ногами вперед, в лоб ему ударил холодный ветер, и он лишился сознания.
Глава 40
Прован
Когда Ланарк проснулся, было тихо, ложе его слегка раскачивалось, как колыбель, над головой сияла полная луна. В небе виднелось несколько крупных звезд. Не выдержав блеска, он, чтобы дать глазам отдых, уставил их на темное межзвездное пространство, но и там одна за другой стали вспыхивать звезды, а затем и целые созвездия, и вот уже не осталось даже крохотного участка, где не мерцала бы серебряная галактическая пыль. Птицелет, с распростертыми крыльями, парил, слегка накренившись, меж потолком из звезд и полом из гладких облаков, простиравшимся, как и небо, от горизонта до горизонта; сквозь дымку тьмы проступала его белизна — цвет, превосходящий все прочие своей загадочной яркостью. Облачное основание поредело и прорвалось, и Ланарк решил на миг, что машина перевернулась: в просвете показалась яркая луна. Взгляд его уперся в небо, отраженное в круглом озере, и не только отраженное, но и увеличенное, ибо черная крапинка в центре нижней луны явно была не чем иным, как отражением его птицелета. Озеро, хотя и сумрачное, имело собственную окраску. Отраженную луну окружал черный ореол, а он, в свою очередь, был заключен в синее водное кольцо, испещренное звездами. Слева и справа озеро окаймляла чистая песочная отмель, такого же бледно-жемчужного цвета, что и облака; круг озера с отмелями помещался меж двух изогнутых береговых возвышенностей и потому походил на око. Ланарк увидел, что это и есть око, и испытал чувство слишком непривычное, чтобы ему нашлось наименование. Широко распахнув рот и разум, он думал об одном: виден ли он — песчинка из песчинок, проплывающих мимо, — этому гигантскому зрачку. В попытке подумать еще о чем-нибудь он поднял взгляд, но тут же опустил — око приблизилось. Ланарк видел только звезды, отраженные в его глубине. Послышался звук, подобный отдаленному грому или ветру, дышащему прямо в ухо. «Есть… есть… есть… — твердил он, — есть… если… есть…» Ланарк знал, что половина звезд взирает на другую половину и улыбается слегка, не отличая верх от низа и не заботясь об этом. Затем, ошеломленный бесконечностью, он не столько погрузился, сколько вплыл в сон.
219 
