очень нудно 
220 
В следующий раз он пробудился среди бледной голубой лазури. Под ним была равнина из снежно-белых облаков; с одной стороны по ней легко скользила синяя, похожая на птицу, тень, с другой же, невысоко над горизонтом, стояло маленькое пронзительное солнце, словно бы бросавшееся, в ответ на его взгляды, золотыми проволочками. Временами он попадал в фонтан птичьих мелодий, бивший через просвет в облаках, и взглядывал мельком вниз, где на расстоянии мили или около того виднелись трава или камни, но лишь один звук сопровождал его постоянно: удары крыльев его орла-самолета, глухие в разреженном воздухе. Тело его расслабленно нежилось в тепле на плотном атласном основании. Лицо омывалось прохладным воздухом, освежающим, как вода. Впереди на горизонте высилась гора белых облаков, одинокая, как молочный кувшин на краю пустого стола. Сбоку ее пересекало как будто миниатюрное черное пятнышко в форме птицы, за которым следовала крапинка тени. Позднее, когда над ним проплывали пик и обрывы, сверкавшие на солнце сочной белизной и голубые в тени, Ланарк понял, что облачная равнина закончилась и под облачной горой находится настоящая. С острой верхушкой и гранитными обрывами, она была самой высокой в неровном ряду, поднимавшемся среди сиреневатой вересковой пустоши. Гора объединяла в себе массивность крупной скульптуры и тончайшую фантазию деталей. Движущаяся масса в тенистой стороне долины превратилась в стадо оленей. Из озерца среди вереска вытекал, как оказалось, водопад; у берега, по колено в воде, стоял удильщик. Ланарк видел разноцветные поля с белыми фермерскими домиками вдоль берега, бухту, где на мелководье просвечивало лимонно-желтое дно и красноватые скопления водорослей, а дальше рябили на солнце борозды зыби. В волнах расходился треугольником бледно-зеленый пенистый след, в вершине которого двигался длинный танкер. В орле-самолете послышались голоса, и Ланарк убрал голову с солнечного света.
Негромкий голос у пальцев ног говорил:
— …назвать себя. Воздушные власти Прована запрашивают рейс «U-один» из Унтанка. Повторяю: прошу пассажира назвать себя. Прием.
— Я лорд-провост региона Большой Унтанк, — произнес Ланарк твердо, но радостно, — делегат Генеральной Ассамблеи государств совета.
— Пожалуйста, повтор… пожалуйста, повтор… пожалуйста, повторите. Прием.
Ланарк повторил.
— Рейсу «U-один» из Унтанка разрешается следовать, как запланировано, к Хэмпдену по лучу с ко… лучу с ко… лучу с координатами ноль поток ноль перигелий сорок три минуты девятнадцать целых ноль десятых секунды афелий как указано уби… как указано уби… как указано убирая порыв против потока двадцать два ноль два… ноль два… ноль два… ноль два… ноль два за небесным экватором Квебуса по международным нерв… народным нерв… народным нервно-схемно-децимально-календарно-кортексин-квантумным часам. Сообщение понятно? Прием.
— Для меня это полная тарабарщина.
— Следуйте как запланировано. Повторяю: как запланировано. Повторяю: как запланировано. Конец связи.
Что-то щелкнуло, наступила тишина. Ланарк лежал и думал о том, как его все время вовлекают в какие-то действия и разговаривают с ним так, словно он эти действия запланировал. Но, быть может, сообщение было адресовано не ему, а птицелету. Оно вполне сходило за обращение машины к машине. Он снова высунул голову на солнечный свет.
Он пролетал над широким извилистым устьем реки с резко различными берегами. Справа лежали зеленые сельскохозяйственные земли с купами деревьев и водохранилищами, которые соединяли стремительные протоки. Слева стояли горные хребты, высокие пики, посеребренные снегом; в промежутках там и сям солнце высекало золотые искры из мелких, похожих на осколки озер. С обеих сторон Ланарк видел летние курорты с магазинами, церковные шпили и оживленные эспланады, шумные порты с бухтами, где теснились суда. По воде скользили танкеры, грузовые корабли, яхты с белыми парусами. К нему тянулось изогнутое перо дыма от пароходика, который, громко шлепая колесом, направлялся к довольно большому острову, где помещались куропаточья пустошь, две рощи, три фермы, площадка для гольфа и город, обрамлявший бухту. Остров казался яркой игрушкой, которую Ланарк мог бы поднять со слегка волнистой, искрящейся поверхности воды, и в нем как будто пробудились воспоминания. Он подумал: «Может, у меня была когда-то сестра? И мы играли вместе на травянистой вершине этого утеса, среди желтых колючих кустов? Да, на этом утесе за наблюдательной площадкой, в день вроде этого, во время летних каникул. Похоже, мы зарыли жестянку под кустом, в кроличьей норе? В ней была монета в полкроны, серебряный шестипенсовик того же года, ювелирное украшение нашей матери и грошовый блокнотик с посланием к самим себе, выросшим. Мы обещали вырыть жестянку через двадцать пять лет? А через два дня опять зарыть, убедившись, что ее не украли? Мы были тогда детьми? И разве не был я счастлив?»
220 
