Последние отзывы

  167  

Единственным ответом ему было молчание толпы.

– Его здесь нет, народ Рима, потому что когда я, законно избранный консул, вошел в город в сопровождении своих друзей, своих солдат, чтобы искать справедливости для себя и для них, Публий Сульпиций бежал. Но почему он бежал? Почему он боится за свою жизнь? Почему он так поступает? Разве я убил кого-нибудь из избранных в магистрат или даже обычного уважаемого римского гражданина? Разве я стою здесь в полном вооружении, держа в руке окровавленный меч? Нет! Я стою здесь в тоге с пурпурной каймой, которая соответствует моей официальной должности, а моих единственных друзей, моих солдат здесь нет, и они не могут слышать, что я говорю вам. Да им и не нужно быть здесь! Я такой же законно избранный представитель их, как и ваш. Только Сульпиция здесь нет! Почему? Вы действительно верите, что он боится за свою жизнь? Если он по-настоящему боится, то лишь потому, что знает, что поступил незаконно. Что касается меня, то я готов был бы его оправдать за недостаточностью улик, и всем своим сердцем желал бы, чтобы он был здесь сегодня!

И вновь настало время, чтобы остановиться и вглядеться в толпу в тщетной надежде увидеть Сульпиция. Сулла повторил свой последний жест и закричал во весь голос: – Публий Сульпиций, трибун плебса, я требую, чтобы ты вышел сюда для ответа мне!

Никто, разумеется, не появился.

– Он удрал, народ Рима, он сбежал с человеком, который был обманут им, точно так же, как он затем обманул вас, и этот человек – Гай Марий! – вскричал Сулла.

И вот теперь толпа зашевелилась и стала переговариваться. Это было единственное имя, которое римскому народу было неприятно слышать, когда оно произносилось осуждающим тоном.

– Да, я знаю это, – продолжал говорить Сулла очень медленно и разборчиво, чтобы быть уверенным в том, что его слова будут в точности переданы по всей толпе. – Гай Марий всегда был героем. Он спас Рим от царя Югурты. Он спас Рим от германцев. А сейчас он отправился в Каппадокию, чтобы без посторонней помощи заставить царя Митридата убраться домой – вы не знали этого, не так ли? И тем не менее я, стоя здесь, все еще хочу поговорить с вами о других великих деяниях Гая Мария! Многие из его великих дел еще не воспеты! Я знаю об этом, потому что был его законным легатом во время кампаний против Югурты и германцев. Я был его правой рукой, и уж такова судьба моя и мне подобных, что мы остаемся неизвестными и незнаменитыми. Но я не жалею ни об одном из титулов Гая Мария, которые составляют его прославленную репутацию – все они заслужены! Но я тоже был законным слугой Рима. И я тоже хотел отправиться на Восток и без посторонней помощи заставить Митридата убраться домой. Я первый повел римскую армию через Ефрат в неизвестные страны.

Сулла вновь остановился, с удовлетворением наблюдая, как толпа успокоилась, по меньшей мере убедившись в его абсолютной искренности.

– Кроме того, что я был правой рукой Гая Мария, я был его другом. Много лет я был его свояком, пока моя жена, которая была сестрой его жене, не умерла. Я не разводился с ней, и между нами не было никакой враждебности. Его сын и моя дочь являются двоюродными братом и сестрой. Когда несколько дней назад приверженцы Публия Сульпиция учинили резню, убив немало молодых людей, прекрасно одаренных, из знаменитых семей, включая и сына моего коллеги Квинта Помпея – а этот молодой человек был моим зятем, мужем племянницы Гая Мария – я вынужден был бежать из форума, спасая свою жизнь. И куда я пошел, зная, что там моя жизнь будет в безопасности? Я пошел в дом к Гаю Марию и был спрятан им.

Да, толпа действительно успокоилась. Сулла правильно выбрал тему для разговора о Гае Марии.

– Когда Гай Марий одержал свою величайшую победу против марсов, я снова был его правой рукой. И когда моя армия – армия, которую я привел в Рим, – наградила меня Травяным венком за то, что я спас их от неизбежной смерти, которая угрожала от рук самнитов, Гай Марий обрадовался, что я, его неизвестный помощник, приобрел свою собственную, высокую репутацию на поле битвы. С точки зрения важности и количества убитых врагов, моя победа была грандиознее, чем победа Гая Мария, но разве это повлияло на его поведение? Конечно же, нет! Он радовался за меня! А разве он не приурочил день своего возвращения в сенат ко дню моей инаугурации как консула? Разве его присутствие не усилило мое возвышение?

Теперь, когда толпа вслушивалась в его слова, и никто ничего не выкрикнул, Сулла приступил к заключительной части своей речи.

  167