Последние отзывы

  168  

– Тем не менее, народ Рима, все из нас – вы, я, Гай Марий, время от времени вынуждены представать перед лицом очень неприятных фактов. Один из таких фактов касается Гая Мария. Он уже немолод и слишком слаб, чтобы руководить огромной войной с иноземным государством. Его разум был поврежден. И вам известно, что выздоровление разума не так просто заметить, как выздоровление тела. Человек, которого вы наблюдали последние два года, ходил, плавал, упражнялся, вылечивая свое тело от суровых ран, но он не мог вылечить свой разум. Именно эту умственную болезнь я и порицаю за все его позднейшие поступки. Я извиняю его за все то, что он натворил, во имя той любви, которую я все еще питаю к нему. Так же должны поступить и вы. Рим стоит перед угрозой худшего пожара, чем нынешний, из которого мы сейчас выбираемся. Гигантские и намного более опасные силы, чем даже германцы, явились в образе восточного царя, чьи необыкновенно хорошо обученные и вооруженные войска насчитывают сотни тысяч воинов. А его флот составляет сотни снаряженных боевых галер. И этот человек преуспел в достижении союза с теми народами, которым Рим покровительствовал и которых защищал – а теперь они даже не говорят нам спасибо. Как же я мог, народ Рима, продолжать оставаться спокойным, когда вы в своем невежестве, передавали командование в этой войне от меня – человека в самом расцвете сил – ему, человеку, чей расцвет уже в прошлом?

Не любитель публичных выступлений, Сулла почувствовал некоторое напряжение. Но за то время, когда его глашатаи передавали его речь по толпе, ему удалось овладеть собой.

– Даже если бы я согласился отказаться от абсолютно законно полученного мною командования в войне против Митридата в пользу Гая Мария, пять легионов, составляющих мою армию, этого бы не пожелали. Я стою здесь не только как законно избранный старший консул, но и как законно назначенный представитель римских солдат. Это именно они проголосовали за то, чтобы идти маршем на Рим – не чтобы завоевать Рим, не чтобы покорить его жителей как врагов, но чтобы показать, что они думают о нелегальном законе, вырванном у ассамблеи граждан языком, намного более подвижным, чем мой; и что они думают о подстрекательстве старого, больного человека, которому случалось быть героем. Но прежде еще чем им удалось встретиться с вами, мои солдаты вынуждены были столкнуться с бандами вооруженных негодяев, которые препятствовали их мирному входу в город. Эти вооруженные банды были собраны из рабов и вольноотпущенников Гая Мария и Публия Сульпиция. То, что моим солдатам не препятствовали войти уважаемые жители Рима, продемонстрировано здесь – уважаемые горожане пришли сюда, чтобы выслушать, как я изложу свои доводы и доводы своих солдат. И я и они просим только об одном. Пусть нам будет позволено то, что мы законно намереваемся сделать, – сразиться с царем Митридатом.

Сулла передохнул и когда снова заговорил, то голос его стал напоминать звук медной трубы.

– Я отправлюсь на Восток зная, что нет человека здоровее меня физически; что я в состоянии дать Риму то, что Рим должен иметь, – победу над враждебным иноземным царем, который хочет короновать себя царем Рима и который убил восемьдесят тысяч наших мужчин, женщин и детей в тот момент, когда они цеплялись" за алтари, взывая к богам с мольбой о защите! Мое командование полностью соответствует закону. Другими словами, боги Рима поручили эту задачу мне, боги Рима выразили мне свое доверие.

Он победил. Когда Сулла отходил в сторону, уступая место более великому оратору в лице верховного понтифика Квинта Муция Сцеволы, он уже знал, что победил. Несмотря на всю свою восприимчивость к речам тех, сладкоголосых и медоточивых, римляне были здоровы и здравомыслящи и могли понимать очевидные, с позиции здравого смысла, вещи, когда они излагались им так основательно, как только возможно.

– Я пожелал бы тебе избрать иной путь для самоутверждения, Луций Корнелий, – говорил ему Катул Цезарь после того, как собрание закончилось, – но вынужден поддержать тебя.

– А что он еще мог избрать? – спросил Антоний Оратор, – давай, Квинт Лутаций, предложи другой путь!

Но ему ответил брат Катула, Луций Цезарь:

– Луций Корнелий мог оставаться в Кампании, отказываясь сложить с себя командование.

– О, разумеется! – фыркнул цензор Красс. – А затем, когда Марий и Сульпиций собрали бы остальные легионы со всей Италии, что бы случилось, как по-вашему? Если бы ни одна из сторон не остановилась, это была бы настоящая гражданская война, а не просто война против италиков, Луций Юлий! Придя в Рим, Луций Корнелий по меньшей мере сумел избежать вооруженного столкновения между римлянами. И тот факт, что в Риме не оказалось легионов, стал основной гарантией его успеха!

  168